vetka, доброй ночи!  Никогда не читала,  спасибо. Всегда считала, что Сашка её любил, но чтобы так!!! Сколько эпизодов не показывали в то время с ней.(
Интересная фраза...  Всю жизнь любить человека... 128 день.)

Отредактировано Лина (2009-11-04 13:30:08)

а мне помнится, что эти стихи были написаны до проекта...

нет, писали что на проекте, вроде бы он сам в каком-то интервью про это говорил

          Бузова всегда к закрытию. Традиция, однако! 

Про Бузову даже писать лениво. Её "непосредственную" речь слушать выше моих сил, ей, по- моему ,  лучше молчать, чем говорить. Как вспомнишь её прошлые перлы из ретро, так смех разбирает , сейчас поклонникам Оли, наверное, уже книгу её речей издавать можно,наговорила.Впрочем, не мне судить, я Бузову в качестве ведущей не вижу, шоу после ухода Солнца с радостью забросила,
для меня оно потеряло всякий интерес.

[взломанный сайт]Дима!

Сегодня, 10:37 
Блог Журнал ДОМ-2 / Рустам покинул проект
Вчера к нам на планерку прибыли Надя и Глеб. Мы предложили им сняться на обложке. В начале Глеб отказывался и предлагал Наде сняться одной, но она не соглашалась ни в какую. Его аргументация – его считают продажным и считают, что он вернулся к Наде только из-за обложки. Наша – в любом случае Рима и Лена Бушина не успокоятся и не изменят свое мнение об их паре, при этом вряд ли бы вышеперечисленные девушки прислушивались бы к чьим-то мнениям, если бы речь шла об их обложке. В общем, в итоге Глеб с нами согласился и даже готов написать первую колонку в новую рубрику. Пока ее рабочее название «Инструкция по применению мужчин».
Другие новости нам принесла Ольга Бузова. Главная из них – Рустам Солнцев покинул проект. Сразу несколько участников – Наташа Варвина, Рима, Надя Ермакова и другие обвинили его в воровстве. За ним ушла Жанна, но хорошо подумала и вернулась через день. Надеемся, что в новый номер Рустам напишет прощальное письмо.
Мы тем временем приступаем к работе над январским номером. Уже создан новый рубрикатор и мы готовим грандиозную фотосессию, где помимо 10-ти участников будут сниматься и сотрудники редакции.

http://dom2.ru/community/users/zhurnald … g/25037280

Отредактировано Светлана Николаевна (2009-11-19 13:35:13)

Светлана Николаевна

Как же приятно это узнать! Наконец-то!

Сейчас увидела в рекламе, что выгонять Калгея будут сегодня!

Отредактировано Tomushka (2009-11-22 13:13:05)

Сегодня в Битве Экстрасенсов Тори с Пумпоном. Даже ждесь скандалят.

Думаю, что скорее всего второе.

Январский номер / РУСТАМ: «Я ЖДУ ИЗВИНЕНИЙ ОТ ВЕДУЩИХ»

Его любили и ненавидели, а главное — никто не оставался к нему равнодушным. Безусловно, вместе с Рустамом проект оставила целая эпоха, которую историки «ДОМа-2» в будущем, возможно, назовут «калгановщина», «солнцевщина» или «рустамовщина».

Степа Меньщиков
— Я считаю, что ведущие поступили с Рустамом некрасиво. Даже если бы он действительно что-то украл и его поймали за руку, все равно не стоило бы выносить сор из избы и устроить ему достойный уход. Он был человеком, который отдавал шоу себя без остатка, на все сто процентов. Считаю, что без него «ДОМ-2» сильно сдаст и рейтинги в итоге упадут.

Жанна Алыбаева
— Я до сих пор не верю, что Рустам может воровать чужие вещи, и надеюсь, что он вернется. Я ему верю. За столь короткое время мы успели подружится. Сейчас я пытаюсь найти вора, а Рустама уговариваю купить ребятам все вещи.

Надежда Ермакова
— Мне жаль, что Рустам ушел так — это самый позорный уход в истории проекта. Но жить как мы жили тоже очень не хотелось — хочется оставлять свои вещи, не боясь, что их украдут. К тому же Рустам уже стал по сути пенсионером проекта. Надеюсь, за периметром его ждет достойное продолжение карьеры.

Женя Феофилактова
— Первое время у нас с Рустамом были очень натянутые отношения, он не воспринимал меня всерьез. Но со временем мы стали сближаться. Он сравнивал меня с Водонаевой. Рустам очень мудрый и проницательный человек, с хорошим чувством юмора. В конце концов он прозвал меня Труляля — это прозвище прижилось и уже многие в Интернете начали его копировать. Думаю, для проекта его уход — большая потеря, но для него самого это начало нового этапа. Я желаю ему построить семью.

Глеб Клубничка
— Мы с ним всегда были близки, можно сказать, он был мне ближе всех в периметре и сейчас мне не хватает его поддержки. Жаль, что все получилось именно так.

Рима Пенджиева
— Странные дела у нас творятся — уходят старички, а как будто бы ничего не произошло. У нас с Русей было много неприятных моментов, даже до рукоприкладства доходило. Я обещала ему отомстить, но потом он всегда умел как-то сглаживать ситуацию. Перед его уходом мы поругались, он много наговорил гадостей и я поняла, что ему доверять нельзя, он нас всех ненавидит. После его ухода я плакала целый день.

Влад Кадони
— Я считаю, что Рустам ушел неправильно и хочу, чтобы он вернулся, но только для того, чтобы уйти по-другому. Я не займу его место — у меня есть свое и оно мне нравится. Все-таки я рад, что он ушел.

Сергей Пынзарь
— Рустам в коллективе был человеком весомым. Иногда его не хватает. Как все мы знаем, Влад Кадони хотел занять его место. Но в нем нет искры веселья — Рустам всегда мог разбавить самое тяжелое лобное место, после его слов все начинали смеяться.

Рустам Солнцев:
«Я ничего не хочу комментировать. Я принял такое решение — о проекте нигде ни слова, ни строчки. Но мне бы хотелось, чтобы ведущие передо мной извинились, неважно, кто это будет — Собчак или Бузова».

Ольга Бузова: Извиняться перед Рустамом?

Я согласна с тем, что вместе с Рустамом ушла целая эпоха. Фактически он был последним старичком. Ничего не могу сказать по поводу его вины — у меня никогда не пропадали вещи на проекте. Но с другой стороны я понимаю, что ребята не будут наговаривать просто так. Извиняться перед Рустамом мне абсолютно на за что — его обвиняю не я, а его друзья и соседи. Могу только пожелать ему успешной карьеры за периметром.

Самый грустный уход 2009 года:

Рустам — 50 %
Харитонова — 15 %
Сокол и Гобозов — 23 %
Света и Алекс Матераццо — 12 %

По мнению пользователей сайта wwwdom2.ru

Отредактировано krista (2009-12-22 16:04:13)

Книга Третьякова
Пипкин дом.

Спасибо ЧУКЧА
Cпасибо Ассоль с Альтернативы

ПРОЛОГ
Для тех, кто не смотрел.
Здравствуйте. Меня зовут Рома. Мне двадцать семь лет. Я — гражданин Российской Федерации. Родился в отпуске. Как так получилось? Мама сказала папе, что ни за что не будет рожать меня в этой дыре! (Дыра — это военный городок Арамиль недалеко от Екатеринбур­га.) Поэтому папа был вынужден отправить маму ро­жать в ее родной Армавир. Ненамного лучше Арамиля, у них даже названия, если заметили, похожи, но мама оттуда родом, и поэтому ей была приятнее рожать имен­но там. Хотя как может быть приятно рожать!.. Сразу после родов папа забрал маму обратно уже со мной. По­этому я всегда говорю, что родился в отпуске.
Рос я в военных гарнизонах, по которым нас с мамой таскал отец, гоняясь за звездами. Звезды ему крепили на погоны. Удивительно, но он был так им рад, что вся­кий раз был готов отправиться служить в забытое людь­ми и Богом место только ради того, чтобы на его погоны прилипла еще одна звезда. Так за десять лет я поменял пять школ.
Военные гарнизоны, спрятанные в тундрах, навсегда отбили у меня желание быть роенным, а особенно лет­чиком. После окончания школы я понял, чего хочу: я мечтал попасть в телевизор. Я даже поступил в Таганрогский радиотехнический университет только потому, что в названии этого вуза было слово «радио». Тогда мне казалось, что от радио недалеко и до телевидения. Учил­ся я не очень хорошо, но у меня есть оправдание: для до­стижения моей цели прилежной учебы было недостаточ­но. Мне казалось, что попасть в телевизор из провинции можно только через программу «КВН». Поэтому я со­брал свою команду и начал играть. Все студенческие го­ды я усердно играл в КВН, только для того, чтобы по­пасть в эфир центрального телеканала. В 2002 году моя мечта почти осуществилась: я играл на сцене, а слева от меня за тумбой стоял Александр Васильевич Масля-ков... Но этого оказалось недостаточно. И как только я услышал объявление про кастинг в реалити-шоу «Д2» я, не мешкая, туда отправился. Мне было не важно, что придется делать — главное, что это будут показывать по телевизору.
Первый в жизни мой кастинг состоялся в Таганроге в ДК им. Ленина! Что там предполагалось делать, я не знал, но был готов на все. Пока ждал у двери своей оче­реди, от волнения сильно разыгрался аппетит. Из каби­нета вышли две симпатичные девушки: настала моя оче­редь. Я смело дернул ручку на себя и оказался в просторной хорошо освещенной комнате. Передо мной за столом сидели незнакомые люди и что-то жевали. Первое, о чем я их спросил: «А у вас есть еще что-нибудь поесть?» Дальше почему-то общение складывалось не так напряженно, как я себе до этого представлял: мы съели по несколько бутербродов с вареной колбасой и сыром, выпили чаю, нашли общих друзей. Я рассказал, что работаю на радио, играю в КВН, рассказал про то, что у меня странные отношения с девушкой (мы уже полгода не вместе, но продолжаем время от времени тра­хаться). Все это давалось мне легко, а между тем я с опа­ской ждал того момента, когда меня заставят что-то спеть, станцевать или, что еще хуже, прочитать стихи. Но ничего этого не происходило, я продолжал жевать их бутерброды с колбасой и сыром, травить байки и пить чай. Впрочем, оператор предложил все-таки что-то снять. Я, стараясь не выдавать трепета, встал перед каме­рой и приготовился к самому страшному. Мне дали в ру­ки мою же анкету и попросили прочесть в кадре ее номер и свои контакты. Я так и сделал: «Мой номер анкеты 77. Меня зовут Рома. Номер телефона 89283657700. Все».
Так прошел мой первый кастинг, кардинально изме­нивший всю мою жизнь.
Сейчас я герой популярного реалити-шоу «Д2». Сло­во «герой», которым я себя назвал, не имеет никакого отношения к подвигам, сражениям, мужеству и отваге. Меня легко можно назвать иначе — персонаж или, как принято в реалити-шоу,— хомяк. Хомяк очень подходя­щее слово для отображения моего образа жизни. Я сплю до 14:00, потом встаю, завтракаю. После условного сиг­нала по громкоговорителям «Все на стройку» надеваю синий комбинезон и вместе с другими такими же хомя­ками весело выхожу на улицу. Конечно, призыв «Все на стройку» — условность. На стройке ровным счетом ни­чего мы не делаем, за нас задания прораба выполняют другие люди. Наша же задача — создавать видимость работы в кадре и обсуждать отношения других героев. Обсуждать-обсуждать-обсуждать — вот, пожалуй, единственная наша деятельность, которую можно наз­вать работой. Для того чтобы меня показывали по теле­визору, а именно за этим я сюда пришел, мне надо что-то обсуждать. Чем больше я это делаю — тем больше меня показывают зрителю, чем больше меня показыва­ют зрителю — тем больше я становлюсь популярным. Жаль, что остальные герои шоу это тоже понимают и де­лают то же самое. Поэтому, чтобы выделяться на их фо­не, мне приходится обсуждать как-то интереснее, чем остальные. Бывают случаи, когда лишь высказанного мнения недостаточно, и тогда, чтобы привлечь к себе внимание камер, в ход идут иные выразительные сред­ства. В общем, это все, чем я тут занимаюсь.
У каждого реалити-шоу есть цель. Наша состоит в том, чтобы строить любовь. Эту цель я выполнил. Три го­да назад, по определенным причинам, с проекта ушла де­вушка, с которой я планировал строить любовь. При­шлось искать новую, потому что по правилам реалити-шоу главный приз — жилплощадь в Подмосковье может вы­играть только пара хомяков. Поиск оказался недолгим. Я начал ухаживать за самой интересной, на мой взгляд, де­вушкой — Ольгой Бузовой. Ухаживания достигли цели, и с тех пор мы вместе. Нас называют Рома и Оля.
Наши отношения так понравились зрителю, что дол­гое время мы были самыми популярными героями шоу. Судя по зрительскому голосованию, до сих пор таковыми и остаемся. Руководство телепередачи решило увекове­чить нашу популярность и сделало восковые фигуры на­шей пары. Их можно посмотреть в «Музее восковых фи­гур» Москвы. Чуть позже наши лица стали появляться на других телеканалах, в глянцевых изданиях, на рекла­мных билбордах, их начали тиражировать на постерах, футболках, бейсболках, обертках жевательных рези­нок, газировке, мороженом, семечках, детских дневни­ках и тетрадках. Я решил использовать себе во благо свалившуюся на нас популярность и убедил Олю в необходимости выпуска книги о наших отношениях. На­писание самой первой книги в моей жизни заняло чуть более трех месяцев. «Роман с Бузовой. История самой красивой любви» — так мы решили ее назвать. Книга, благодаря активной рекламной поддержке телеканала, стала бестселлером. Был продан огромный тираж, и мы, естественно, задумали вторую. На этот раз книга назы­валась «Роман с Бузовой. Любовь on-line». Дела шли в гору, росла популярность телепередачи «Д2», а вместе с ней и наша.
Не проходило и дня, чтобы нас не узнавали на ули­цах. Люди просили автографы, фотографировали, жела­ли счастья, любви и добра. Не скрою, это очень прият­но. Мы начали ощущать себя всеобщими любимчиками, членами всех семей страны. У нас спрашивали мнение на разный счет, брали интервью, пытались привлечь внимание, заинтересовать. Мне казалось, что весь мир смотрит нашу телепередачу, о нас знают все люди пла­неты. Где бы мы ни появлялись, объективы телекамер и фотоаппаратов разворачивались в нашу сторону, к нам спешили толпы журналистов, папарацци, зеваки. Мы чувствовали себя звездами. И все это лишь потому, что каждый день мы показывали людям, как строим любовь.
Оказывается, популярность такая же вещь, как день­ги: сколько бы ее ни было, все равно мало. Мне уже ста­ло недостаточно книжной аудитории, я отважился найти поклонников среди желчных пользователей Сети. Наши фанаты сами зарегистрировали домен, сделали сайт, я только оплатил хостинг. Теперь мы с Олей вели блоги у себя на сайте, выкладывали фотографии, устраивали ча­ты, смеялись над карикатурами героев, заранее расска­зывали зрителям, чего им ждать от нас в телеэфире. Сайт моментально набрал обороты и неожиданно вошел в десятку самых посещаемых о телевидении.
Мы начали дружно записывать песни и петь. Даже несмотря на то что наши песни были полным дерьмом, люди тысячами приходили на концерты. Мы побывали почти во всех крупных городах нашей страны, и везде нас ждали зрители. Их волновали не песни, а мы, сопри­косновение со сказкой, имя которой — любовь.
Наши лица стали столь узнаваемыми, что продюсеры решили сделать ток-шоу, которое бы вели мы вместе с Ольгой. И это несмотря на то, что ее речь оставляла желать лучшего, как и острота мышления. Я пытался доне­сти свои переживания до продюсера, но он мне сказал ин­тересную фразу: «Там, где глупость божественна, ум — бессилен». Я так понял, что ему было наплевать на то, что она зачастую говорит только глупости. В итоге они оказались правы. Шоу было не менее популярно, чем все то, что мы делали до этого.
Я — телеведущий! Наконец-то осуществилась моя мечта! Это волшебное ощущение! Я был на вершине упоения самим собой, мне кажется, что я совершил не­возможное: выбрался из деревни и стал суперзвездой! Это просто великолепно!
У меня все было расписано на месяцы вперед! Я счаст­лив!
__________________

Книга Третьякова
Пипкин дом.

Спасибо ЧУКЧА

ПРОЛОГ
Для тех, кто не смотрел.
Здравствуйте. Меня зовут Рома. Мне двадцать семь лет. Я — гражданин Российской Федерации. Родился в отпуске. Как так получилось? Мама сказала папе, что ни за что не будет рожать меня в этой дыре! (Дыра — это военный городок Арамиль недалеко от Екатеринбур­га.) Поэтому папа был вынужден отправить маму ро­жать в ее родной Армавир. Ненамного лучше Арамиля, у них даже названия, если заметили, похожи, но мама оттуда родом, и поэтому ей была приятнее рожать имен­но там. Хотя как может быть приятно рожать!.. Сразу после родов папа забрал маму обратно уже со мной. По­этому я всегда говорю, что родился в отпуске.
Рос я в военных гарнизонах, по которым нас с мамой таскал отец, гоняясь за звездами. Звезды ему крепили на погоны. Удивительно, но он был так им рад, что вся­кий раз был готов отправиться служить в забытое людь­ми и Богом место только ради того, чтобы на его погоны прилипла еще одна звезда. Так за десять лет я поменял пять школ.
Военные гарнизоны, спрятанные в тундрах, навсегда отбили у меня желание быть роенным, а особенно лет­чиком. После окончания школы я понял, чего хочу: я мечтал попасть в телевизор. Я даже поступил в Таганрогский радиотехнический университет только потому, что в названии этого вуза было слово «радио». Тогда мне казалось, что от радио недалеко и до телевидения. Учил­ся я не очень хорошо, но у меня есть оправдание: для до­стижения моей цели прилежной учебы было недостаточ­но. Мне казалось, что попасть в телевизор из провинции можно только через программу «КВН». Поэтому я со­брал свою команду и начал играть. Все студенческие го­ды я усердно играл в КВН, только для того, чтобы по­пасть в эфир центрального телеканала. В 2002 году моя мечта почти осуществилась: я играл на сцене, а слева от меня за тумбой стоял Александр Васильевич Масля-ков... Но этого оказалось недостаточно. И как только я услышал объявление про кастинг в реалити-шоу «Д2» я, не мешкая, туда отправился. Мне было не важно, что придется делать — главное, что это будут показывать по телевизору.
Первый в жизни мой кастинг состоялся в Таганроге в ДК им. Ленина! Что там предполагалось делать, я не знал, но был готов на все. Пока ждал у двери своей оче­реди, от волнения сильно разыгрался аппетит. Из каби­нета вышли две симпатичные девушки: настала моя оче­редь. Я смело дернул ручку на себя и оказался в просторной хорошо освещенной комнате. Передо мной за столом сидели незнакомые люди и что-то жевали. Первое, о чем я их спросил: «А у вас есть еще что-нибудь поесть?» Дальше почему-то общение складывалось не так напряженно, как я себе до этого представлял: мы съели по несколько бутербродов с вареной колбасой и сыром, выпили чаю, нашли общих друзей. Я рассказал, что работаю на радио, играю в КВН, рассказал про то, что у меня странные отношения с девушкой (мы уже полгода не вместе, но продолжаем время от времени тра­хаться). Все это давалось мне легко, а между тем я с опа­ской ждал того момента, когда меня заставят что-то спеть, станцевать или, что еще хуже, прочитать стихи. Но ничего этого не происходило, я продолжал жевать их бутерброды с колбасой и сыром, травить байки и пить чай. Впрочем, оператор предложил все-таки что-то снять. Я, стараясь не выдавать трепета, встал перед каме­рой и приготовился к самому страшному. Мне дали в ру­ки мою же анкету и попросили прочесть в кадре ее номер и свои контакты. Я так и сделал: «Мой номер анкеты 77. Меня зовут Рома. Номер телефона 89283657700. Все».
Так прошел мой первый кастинг, кардинально изме­нивший всю мою жизнь.
Сейчас я герой популярного реалити-шоу «Д2». Сло­во «герой», которым я себя назвал, не имеет никакого отношения к подвигам, сражениям, мужеству и отваге. Меня легко можно назвать иначе — персонаж или, как принято в реалити-шоу,— хомяк. Хомяк очень подходя­щее слово для отображения моего образа жизни. Я сплю до 14:00, потом встаю, завтракаю. После условного сиг­нала по громкоговорителям «Все на стройку» надеваю синий комбинезон и вместе с другими такими же хомя­ками весело выхожу на улицу. Конечно, призыв «Все на стройку» — условность. На стройке ровным счетом ни­чего мы не делаем, за нас задания прораба выполняют другие люди. Наша же задача — создавать видимость работы в кадре и обсуждать отношения других героев. Обсуждать-обсуждать-обсуждать — вот, пожалуй, единственная наша деятельность, которую можно наз­вать работой. Для того чтобы меня показывали по теле­визору, а именно за этим я сюда пришел, мне надо что-то обсуждать. Чем больше я это делаю — тем больше меня показывают зрителю, чем больше меня показыва­ют зрителю — тем больше я становлюсь популярным. Жаль, что остальные герои шоу это тоже понимают и де­лают то же самое. Поэтому, чтобы выделяться на их фо­не, мне приходится обсуждать как-то интереснее, чем остальные. Бывают случаи, когда лишь высказанного мнения недостаточно, и тогда, чтобы привлечь к себе внимание камер, в ход идут иные выразительные сред­ства. В общем, это все, чем я тут занимаюсь.
У каждого реалити-шоу есть цель. Наша состоит в том, чтобы строить любовь. Эту цель я выполнил. Три го­да назад, по определенным причинам, с проекта ушла де­вушка, с которой я планировал строить любовь. При­шлось искать новую, потому что по правилам реалити-шоу главный приз — жилплощадь в Подмосковье может вы­играть только пара хомяков. Поиск оказался недолгим. Я начал ухаживать за самой интересной, на мой взгляд, де­вушкой — Ольгой Бузовой. Ухаживания достигли цели, и с тех пор мы вместе. Нас называют Рома и Оля.
Наши отношения так понравились зрителю, что дол­гое время мы были самыми популярными героями шоу. Судя по зрительскому голосованию, до сих пор таковыми и остаемся. Руководство телепередачи решило увекове­чить нашу популярность и сделало восковые фигуры на­шей пары. Их можно посмотреть в «Музее восковых фи­гур» Москвы. Чуть позже наши лица стали появляться на других телеканалах, в глянцевых изданиях, на рекла­мных билбордах, их начали тиражировать на постерах, футболках, бейсболках, обертках жевательных рези­нок, газировке, мороженом, семечках, детских дневни­ках и тетрадках. Я решил использовать себе во благо свалившуюся на нас популярность и убедил Олю в необходимости выпуска книги о наших отношениях. На­писание самой первой книги в моей жизни заняло чуть более трех месяцев. «Роман с Бузовой. История самой красивой любви» — так мы решили ее назвать. Книга, благодаря активной рекламной поддержке телеканала, стала бестселлером. Был продан огромный тираж, и мы, естественно, задумали вторую. На этот раз книга назы­валась «Роман с Бузовой. Любовь on-line». Дела шли в гору, росла популярность телепередачи «Д2», а вместе с ней и наша.
Не проходило и дня, чтобы нас не узнавали на ули­цах. Люди просили автографы, фотографировали, жела­ли счастья, любви и добра. Не скрою, это очень прият­но. Мы начали ощущать себя всеобщими любимчиками, членами всех семей страны. У нас спрашивали мнение на разный счет, брали интервью, пытались привлечь внимание, заинтересовать. Мне казалось, что весь мир смотрит нашу телепередачу, о нас знают все люди пла­неты. Где бы мы ни появлялись, объективы телекамер и фотоаппаратов разворачивались в нашу сторону, к нам спешили толпы журналистов, папарацци, зеваки. Мы чувствовали себя звездами. И все это лишь потому, что каждый день мы показывали людям, как строим любовь.
Оказывается, популярность такая же вещь, как день­ги: сколько бы ее ни было, все равно мало. Мне уже ста­ло недостаточно книжной аудитории, я отважился найти поклонников среди желчных пользователей Сети. Наши фанаты сами зарегистрировали домен, сделали сайт, я только оплатил хостинг. Теперь мы с Олей вели блоги у себя на сайте, выкладывали фотографии, устраивали ча­ты, смеялись над карикатурами героев, заранее расска­зывали зрителям, чего им ждать от нас в телеэфире. Сайт моментально набрал обороты и неожиданно вошел в десятку самых посещаемых о телевидении.
Мы начали дружно записывать песни и петь. Даже несмотря на то что наши песни были полным дерьмом, люди тысячами приходили на концерты. Мы побывали почти во всех крупных городах нашей страны, и везде нас ждали зрители. Их волновали не песни, а мы, сопри­косновение со сказкой, имя которой — любовь.
Наши лица стали столь узнаваемыми, что продюсеры решили сделать ток-шоу, которое бы вели мы вместе с Ольгой. И это несмотря на то, что ее речь оставляла желать лучшего, как и острота мышления. Я пытался доне­сти свои переживания до продюсера, но он мне сказал ин­тересную фразу: «Там, где глупость божественна, ум — бессилен». Я так понял, что ему было наплевать на то, что она зачастую говорит только глупости. В итоге они оказались правы. Шоу было не менее популярно, чем все то, что мы делали до этого.
Я — телеведущий! Наконец-то осуществилась моя мечта! Это волшебное ощущение! Я был на вершине упоения самим собой, мне кажется, что я совершил не­возможное: выбрался из деревни и стал суперзвездой! Это просто великолепно!
У меня все было расписано на месяцы вперед! Я счаст­лив!
__________________

24 августа Истинная причина моего ухода
Сегодня 1202-й день моего пребывания на шоу. Он прошел как обычно, без особых переживаний. Я соби­рался было уже идти на беговую дорожку, как из дина­мика донесся грубый женский голос и приказным тоном обозначил, что мне делать: «Рома, спустись к железно­му мосту». Я выглянул из окна, посмотрел на мост, там никого не было. Голос снова настойчиво повторил: «Ро­ма, спускайся вниз, тебя там ждут».
Да никого там нет! — вступил я в переговоры с ди­намиком.
Спускайся!
К чему такая настойчивость?
— Рома, спускайся, это в твоих же интересах.
Пришлось повиноваться.
Я спустился к мосту, ко мне подошел администратор.
Привет, Дэн.
Привет.— Денис указал мне направление. И мы вместе зашагали подальше от съемочного периметра.
Куда мы идем?
В беседку.
В какую еще беседку?
Которая у реки.
Зачем?
Не знаю, там Германовский тебя ждет, наверное, хочет поговорить.
Дом погружался в ночь. Над поляной уже зажгли освещение, я шел вдоль деревянного забора, очерчи­вающего границы съемочного периметра, смотрел на ба­шенки, подсвеченные неоновыми трубками, и думал о том, что это ужасно неуютное место стало мне родным. Мне понадобилось три с половиной года, чтобы раздра­жение сменить на любовь.
Было спокойно и тихо, теплый вечерний воздух колы­хал листья деревьев, растущих вдоль реки, журчала во­да, шелестела трава. Я твердо ступал кроссовками по грунту, отчетливо слыша каждый свой шаг. Беседка черным контуром вырисовывалась на фоне красного неба. В ней сидели двое, фигуры были едва видны, один в бейсболке — видимо, продюсер (он их любит), второй — ко мне спиной. Подойдя ближе, я разглядел в силуэтах действительно продюсера и шеф-редактора. Их лица были предельно сосредоточенны и не выражали радости от встречи.
Странно. Зачем я понадобился продюсеру? Сегодня четверг — голосование. Может, у него есть какие-ни­будь пожелания? Обычно он указывает, против кого го­лосовать, лишь в сложных ситуациях, когда на кону зна­ковый герой. Сегодня вроде все просто — мы сливаем новичка. Наверное, причина в другом.
Здравствуйте,— начал я.— Что, мы теперь пере­говоры проводим тут?
Да, ты прав, переговоры,— подхватил Германов-ский.—Разговор будет непростой. Ром, отключи пет­лю. Не хочу, чтобы кто-то знал о том, что мы сейчас бу­дем обсуждать.
Хорошо.— Я снял с пояса передатчик и выключил его.
Как с Олей?
Да все в порядке.
Хорошо. Ты помнишь, мы в начале лета говорили с тобой про тот злосчастный ролик в Интернете, где ты куришь траву? — Николай трясущимися руками достал из пачки сигарету и закурил ее. У него всегда немного трясутся руки.
-Да.
— Так вот, за последние три дня скандал зашел
слишком далеко. Ролик посмотрели большие дяди, кото­
рые владеют крупнейшим в России медиахолдингом, в
этот холдинг входим и мы. Так вот, эти дяди потребова­
ли на всю страну показать ролик, где ты куришь, пу­
блично осудить и отправить с позором за ворота. Но нас
связывает слишком многое, мы проработали вместе три
с половиной года и не можем с тобой так поступить. Це­
лый день мы с Сашей висели на трубках и в буквальном
смысле бились за тебя и за твою судьбу. Несколько ми­
нут назад все решилось. Ром, ты должен сегодня уйти...
Повисла пауза. Произошло что-то едва заметное для окружающих, но глобальное для меня. Мир на миг стал резиновым, растянулся и замер. Я почему-то подумал о том, что завтра должен был ехать на фотосессию, после­завтра — на гастроли, и, видимо, уже не поеду... как рез­ко все изменилось. Еще десять минут назад я полагал, что жить мне тут, на «Д2», еще очень долго, еще долго мне придется терпеть противную музыку по утрам, режущий свет в комнатах, неприятных участников, оскорбления от глупых оппонентов, идиотские конкурсы, бессмыслен­ные разговоры. Еще секунду назад все это считалось мной необходимым условием для пребывания здесь, я четко знал, что со мной произойдет через день, через не­делю, через месяц и даже через год, а сейчас я даже не представляю, что будет завтра. Мне стало страшно.
Я всегда с раздражением слушал, как Виктория или Степан говорили о том, что «Д2» для них дом родной, а сейчас вдруг четко осознал, что этот телепроект для ме­ня даже больше, чем дом. Это место где я живу, тут моя любимая девушка, с этим местом связаны мои планы на будущее, тут люди, с которыми я прожил и проработал три с половиной года, и, как бы я ни «любил» некоторых из них, других у меня нет. Но самое страшное, что «Д2» для меня — единственный источник доходов. Я полу­чаю зарплату участника шоу, я работаю журналистом и фотографом в журнале «Д2», я пишу книги о «Д2», я ез­жу на гастроли, где поют участники шоу, я продаю кни­ги и постеры на концертах, я сделал сайт, в котором вы­кладываю события за шесть дней до показа, и у меня есть еще очень много интересных задумок, но все они связаны с шоу! Я не заметил, как стал заложником си­туации, не заметил, что мое «Я» давно уже не мое.
Мой мир, который я строил три года, рухнул в один момент.
Все эти мысли промелькнули в голове в какую-то до­лю секунды, а речевой аппарат выдал единственное сло­во, которое очень емко охарактеризовало мое состояние:
Б...дь!
Естественно,— продолжал продюсер,— тебя ни­кто не будет публично осуждать. Ты назовешь ту причи­ну, которая тебе близка, и сегодня уйдешь.
Навсегда?
Не знаю. Думаю, что надолго... Скорее всего, до конца президентских выборов.
А когда у нас заканчиваются выборы? В марте?
В апреле.
Ого!.. Это... раз, два, три... — восемь месяцев!
Ничего с этим не поделаешь. Начинается большая игра за власть, сначала выборы в Госдуму, а потом пре­зидентские. Придет в голову какому-нибудь кандидату на сладкое кресло идея создать в глазах электората себе имидж борца за нравственность, и далеко ходить не на­до — «Д2». «Посмотрите,— будет вещать этот оратор с трибуны,— „Д2"! Чему учит нас эта передача? Как строить любовь? Хорошо, давайте возьмем самую ста­рую пару проекта и ее представителя Романа Третьяко­ва. В кадре — хороший парень, спортсмен, борец за справедливость, имеет самую крепкую любовь на проек­те, борется с наркотиками, матом, курением, о чем сви­детельствуют его же заявления показанные каналом, ТТТ. Но стоит зайти в Сеть, как правда всплывает во всей красе! И что мы там видим? Вот, посмотрите — Ро­ман курит траву! Значит, не все так красиво, как нам по­казывают. Но это еще мягко говоря, а если честно — нас обманывают. В периметре они борются с наркотика­ми, а за пределами сами употребляют эту дрянь! И это далеко не самый страшный пример,— будет орать само­достаточный гражданин, забрызгивая всех слюной.— Посмотрите, чему учит этот проект наших детей?! Ру­гаться, материться, драться! Что они показывают? Как девушка решилась на аборт! И это в год семьи! А что там сейчас?! Лесбиянки, гомосексуалисты, транссексуалы! Я еще раз спрошу, чему учит вас этот телепроект?!» И так далее. Большой дядя соберет всю протестную ауди­торию «Д2», и в лучшем случае нас закроют. Это никому не надо, ни мне, ни вот Саше. Мы не хотим, чтобы наш бизнес разрушили, и вынуждены избавляться от всех участников, которые могут спровоцировать подобные си­туации. Так что, Роман, ты сегодня нас покидаешь.
Николай Алексеевич, я же говорил, что по этому ролику мало что можно сказать. Я делаю затяжку, и все! Откуда кто знает, что там в трубке? У нас экраны нача­ли пахнуть?
Поверь, в том, что именно ты куришь, траву или табак, уже никто не будет разбираться. Народу скажут, что ты куришь траву, и он в это свято поверит, потому как люди хотят это видеть. Лучше сейчас потерять ма­лое, чем потом все! Мы не хотим, чтобы наш бизнес на­крыли. Понимаешь? Тут крутятся слишком большие бабки, и никто из нас, да и из них,— он многозначитель­но показал рукой наверх,— не хочет их терять. За дело взялись слишком большие дяди, для которых все мы так... мелочь. И твоя судьба в их глазах ничего не стоит. Но мы все-таки добились того, чтобы весной вернуть те­бя, и поверь, нам это далось нелегко.
Я до сих пор в это не могу поверить! — тихо про­комментировал я.
Ты видишь, мы избавились почти от всех таких людей: Май, Чуев, Рассел...
Так тупо... меня за наркотики. Бред просто. Кому скажешь — не поверят.
Ничего с этим не поделаешь. Мне сегодня сказали правильную вещь: все президенты давали в рот своей се­кретарше, но только Клинтон попался на этом. Так вот и с тобой. Есть многие, кто этим злоупотребляют, но ви­део — только с тобой. И вышло в Интернет оно в самый неподходящий для всех нас момент.
Я вспомнил про деньги. Год назад мы подписали кон­тракт, по которому должны получать по 5 тысяч долларов ежемесячно. Но на руки нам выдавали лишь по 30 тысяч рублей. Остальные руководство откладывало на депозит, обналичить который можно только после ухода с проекта.
— А что с теми деньгами, которые у нас накопились
на депозите?
Все нормально. Как и было обещано, 10 сентября с вами рассчитаются. Только одна маленькая формаль­ность... Оля должна остаться на проекте.
То есть как?
Так. В случае, если она решит уйти и вы сегодня уйдете вдвоем, вы теряете все накопленные деньги.
Вы знаете, что для Оли это может стать делом принципа и я не смогу, да и не стану на нее влиять.
Я не думаю, что с ней будет сложно. Скоро нач­нется «Утро на ТТТ», где она будет вести свою рубрику про красоту. Не думаю, что Оля захочет ее потерять.
Если рассматривать мой уход с проекта навсегда, то, естественно, она уйдет, но если верить сказанным вами словам про то, что я вынужден уйти на определен­ный срок, то это меняет дело. К примеру, я могу сказать сегодня на Лобном, что ухожу по семейным обстоятель­ствам. Мол, надо решить сложности, возникшие дома. В этом случае не думаю, что она будет против.
Думаю, ты вправе говорить то, что посчитаешь нуж­ным. Давай позовем Олю.
Давайте.
Я позову,— сказал Саша, до этого момента сидев­ший молча. Он быстро набрал на кнопках мобильного телефонный номер: — Тань, позови, пожалуйста, к нам Бузову.
Через несколько секунд по громкой связи тот же ко­мандный женский голос объявил: «Оля, выйди к желез­ному мосту».
Заботливые администраторы в пять минут привели Олю. Она была так же весела и беззаботна, как и полча­са назад. Германовский повторил в той же последова­тельности свою речь: сначала выключи петлю, потом ти­раду про депутата, про ролик, про больших дядей, про надвигающиеся выборы. Подготовив ее морально, он за-финалил: Мы с Сашей сделали все, что было в наших силах, но Рома должен сегодня уйти.
Как?! — Оля реагировала вполне адекватно, не бросилась в слезы и причитания.— А нельзя это как-то отложить? Перенести? — Я ожидал слез с первых се­кунд и очень этого боялся, а тут вполне взвешенная без­эмоциональная речь. Она меня сильно удивила. Мне да­же сложно было определить, волнуется ли она в этот момент или нет.— Хорошо, тогда мы уходим с ним вме­сте,— опять же совершенно спокойно сказала она.
А вот это исключено.— возразил Германовский.— В случае, если вы уходите вместе, вы потеряете все на­копленные деньги на депозите, да и не забывай про твое утреннее шоу, им тоже придется пожертвовать.
Николай Алексеевич, а нельзя на месяц, на два...— Он отрицательно качал головой.— Но восемь месяцев — это же очень много! Это почти год!
Да, и с этим ничего не поделаешь. Ты можешь ска­зать, что как пара вы остаетесь. В конце концов, Рома полгода сидел и ждал тебя на проекте. Наверное, просто наступила твоя очередь. Да, и еще... Я обязательно рас­скажу об этом ребятам. Не всем. Старичкам: Насте, Сэ­му, Солнцу, Степе, Виктории. Это не будет обсуждаться в кадре, но знать будут все. Уроком будет.
Но так глупо!.. Рома уходит за наркотики... уж кто-кто, но не он! У нас есть люди, которые в этом пла­не вообще от рук отбились,— сопротивлялась Оля.
Да мы обо всем прекрасно знаем, будем принимать ме­ры, но повторяю, что компромата на них нет, а на Рому есть.
Но как же я? Меня начнут травить по поводу того, что я не ушла за Ромой! Мы сами не раз осуждали тех, кто не уходит за своим избранником, а теперь я оста­нусь! Что люди подумают?!
Оля, не переживай: люди подумают то, что мы им скажем. Тебя не будут травить, я помогу.— После этих слов продюсера рвение Оли уйди за мной заметно по­убавилось. Я ощутил одновременно облегчение и обиду. Облегчение от того, что за периметром выжить мне од­ному будет легче. Обиду — что она так легко поддалась на уговоры. Возникло дурацкое ощущение, что фразу «Я ухожу за Ромой» она выдавила из себя, внутренне то­го не желая.
Твою мать! Еще полчаса назад наши отношения мне казались единственным, что останется незыблемым в этой ситуации, и вот теперь я даже в них сомневаюсь. Как быстро все рушится!
Ну ты как, не против, что я останусь? — повер­нувшись ко мне с увлажнившимися глазами, спросила Оля.
Ладно,— я повернулся в сторону Германовского, оставив Бузову без ответа,— хорошо. Николай Алексе­евич, но вы же понимаете, что я начну зарабатывать де­ньги... на своей узнаваемости...
У канала могут возникнуть вопросы.
Это не меняет дела. Мне же надо как-то жить.
Думаю, что после Нового года мы решим вопрос о твоем возвращении либо о зарплате. Я поговорю с кана­лом, посмотрим, что они скажут на этот счет.
Ну что ж, раз мы все обсудили, думаю, пора идти упаковывать вещи,— подытожил я.
Николай Алексеевич, а можно Рома хотя бы до зав­тра останется? — Умоляла Оля.
Как?
Ну он выйдет за ворота, а потом с него просто сни­мут микрофон... мы тихонько в комнате посидим... по­следний вечер все-таки...— Оля не выдержала, голос дрогнул, и слезы брызнули из глаз.
Ну, конечно, можно.
Мы разошлись. Они направились в аппаратную, а мы — в дом.
На Лобном месте все произошло обыденно. Все еди­ногласно проголосовали против какого-то Малхаза. Бо­родина предоставила слово мне. Я сказал то, о чем дого­ворились с продюсером. Никто из ребят не огорчился, хотя, если честно, мне этого очень хотелось. Скорее все­го, никто не поверил в действительность происходяще­го, может быть, отчасти, потому, что не верили в реаль­ность моего ухода, а может быть, потому, что Оля, пока я говорил, скромно улыбалась.
Меня спокойно, без истерик и причитаний довели до ворот и традиционно крикнули вслед: «Мы счастливы».
*************************************************

25 августа Первый день «за периметром»
Утром я проснулся еще на проекте, но мысли мои были уже далеко. Я как будто в последний раз окинул взглядом комнату. Все было такое родное и уже чужое. Вот эти не­уютные темно-зеленые стены, на которых каждый санти­метр увешан Олиными фотографиями, пол, покрытый ли­нолеумом, порванным в тех местах, где я двигал шкаф. Полка, два стеллажа для книг, которые сам делал для на­шего домика. Книги, накопившиеся за три с половиной го­да, мое кресло, в котором я люблю читать, укрывшись пле­дом, кровать под скошенным потолком, в которой так редко был секс. Окно, за которым хорошая погода...
Я спустился вниз, зашел на кухню. На столе были раз­бросаны обертки от печенья, крошки, грязный нож, пол­палки вареной колбасы, засохшей на срезе, очистки от картошки и лука. Из холодильника воняло как из помой­ного ведра. По всей вероятности, кто-то забыл там лук, и тот, пролежав, наверное, месяц, протух. Кухня на «Д2» — это катастрофа, длящаяся три с половиной года! Бороться с этим бесполезно. Тут никто не убирает. Меня всегда это бесило.
Брезгливо взяв тарелку из стопки грязной посуды, стоящей в раковине, я отмыл ее от жира, засыпал туда ка­шу быстрого приготовления и залил кипятком. Расчистил на столе ровно столько места, сколько мне было необходи­мо для завтрака. Съел быстро кашу. Тарелку мыть не стал. Она вполне гармонично вписалась в натюрморт на столе.
Наше прощание не было долгим. Оля довела меня до машины, причитая по дороге. Мы обнялись, пожелали друг другу силы, ума и терпения, сказали, что любим, и я поехал. Она помахала рукой, стоя на фоне подвесного моста, по которому я вчера вернулся с встречи с продю­сером и шеф-редактором.
На Казанском вокзале в поезде номер четыре, в во­семь сорок восемь, точно по расписанию, началась моя жизнь «за периметром».
__________________

26 августа Скандал дома.
Родители встретили меня в Армавире на вокзале. Та­кие милые, маленькие, любящие! Приятно...
Добрались до дома быстро. Мама на скорую руку де­лала завтрак.
Ты в этот раз надолго?
Не знаю.
Как это не знаю? Тебе когда надо быть снова на проекте?
Не знаю...
То есть как не знаю?
Мам... я ушел...
Откуда ушел?
С проекта.
Как это?!
Ушел с проекта?! — подключился папа. -Да!
Что случилось?
Насовсем ушел?!
Вопросы родителей посыпались как горох.
Не знаю,— с натянутой улыбкой отвечал я, думая, как правильнее все подать.
И как все произошло?
Так ты больше туда не вернешься?
А что дальше?
Давайте не так быстро. Можно все по порядку? Отлично! Позавчера меня вызвали на разговор с продю­сером. Я пришел, и ребята мне популярно объяснили, что в Интернете плавает ролик, где я курю.
Ты куришь?!
Да нет же! Канал и продакшен посчитали, что зри­тель может подумать, что я курю там марихуану.
—Марихуану?! -Да.
А что ты там куришь на самом деле?
Мам, я там курю трубку.
Точно?!
Точно.
А в трубке что?
Табак.
Точно?!
Да точно! — Руки почему-то взмокли, глаза забе­гали. Последний раз я чувствовал себя так, когда в пя­том классе мама мне наказала смотреть за братом. Я за­игрался в футбол, а он залез в помойку и объелся каких-то таблеток. Брата отвезли в реанимацию, а мне дома устроили выволочку. Сейчас я чувствовал себя приблизительно так же.— Короче, мам, мне сказали, что в преддверии президентских и парламентских выбо­ров каналу не нужны сложности, которые могут возни­кнуть в связи с этим роликом, и меня отправили в от­пуск на восемь месяцев, т— На сколько?!
На восемь.
Ого! А на Лобном это обсуждали?
Нет.
А ребята что?
Ребятам Германовский скажет все, чтобы знали и боялись. А мне он пообещал, что в эфире это обсуждать­ся не будет.
Странно, непохоже на «Д2»,— вышел из комы папа и подключился к беседе.— Они же любят все дерьмо на вилы поднять. А может быть, ты нам что-то недоговари­ваешь?
Все я договариваю. Им, видимо, действительно не нужен такой скандал.
Ну ты, Роман, даешь! Ну учудил!
Пап, ну что ты начинаешь!
Да что я начинаю! А начинаю потому, что нет ды­ма без огня! Раз поперли тебя, значит, за дело!
Вопрос, за какое! — вставила мать.
Это тоже правда. За косячок не поперли бы! А мо­жет быть, ты действительно подсел?! И не на травку, а на что-то посерьезнее?!
Да что ты такое говоришь! — начал заводиться я от их чрезмерной подозрительности.— Может быть, те­бе вены показать? На вот, смотри!
Давай! Буду смотреть!
Да вы что, сдурели, что ли?! Я с роду сигареты не выкурил, а тут из-за косячка такое начинается!
Вот так с косячка все и начинается!
Так, хватит! Я говорю вам серьезно: не курю и не ширяюсь! Еще слова какие-то нужны?
А что это тебя тогда из «Дома» поперли? — пере­шла на крик мать.
Я же объяснил, у них там выборы и каналу этот видео ролик может сильно помешать!
Да что ты мне тут горбатого к стенке лепишь! Ка­налу может помешать!..— завелся папа.
Так, знаете что?! Орать хватит! Мне поддержка ваша в этот момент нужна, а не нравоучения. Я уже до­статочно взрослый и сам отвечаю за свою жизнь! У тебя на работе Интернет есть?
А что?
Да ничего! Сегодня на работу пойдешь и посмо­тришь сам этот ролик, если мне не веришь.
Вот и посмотрю!
Вот и посмотри.
Отец пошел к себе в комнату и начал быстро соби­раться на работу. Мама молча убирала со стола.
Ты иди в душ и ложись, отсыпайся после доро­ги, герой. Разошелся тут! — уже спокойно сказала она.
Да что-то уже и не хочется.
Иди-иди, всю ночь небось в поезде ворочался.
Ну, вообще, правда плохо спал.
Я же знаю! Иди отдохни немного. Отец уже на ра­боту опоздал с вашими рассуждениями, не отвлекай его. Вечером поговорите.
Ну, тогда все. Пошел я.
Иди-иди.
Я пошел в свою комнату и заснул. До самого вечера я никуда не выходил из комнаты. Сидел и копался в Интер­нете.

************************************************8

28 августа Уход по сценарию
Папа вчера целый день копался в Сети, но ролик так и не нашел. Мои попытки снова его посмотреть тоже не увенчались успехом. Поисковик выдавал огромное чи­сло ссылок, но ни по одной из них видео не было. Ду­маю, что это люди из холдинга быстро замели следы! Вот как интересно получается: сами раздули эту исто­рию, выперли меня и тут же все за собой почистили.
Вечером мы собрались за столом ужинать и обсужда­ли истинные причины моего ухода.
А может быть, не из-за видеоролика? Может быть, это из-за квартиры? — предположил я.
Из-за какой квартиры? — не понял отец.
Смотри, незадолго до ухода нам всем объявили о планах на будущее. Замысел таков: к 5 ноября стариков переселят с поляны в город, а потом начнется розыгрыш московской квартиры, и 14 февраля, в День святого Ва­лентина, кто-то из пар получит московскую квартиру.
Я что-то об этом ничего не знаю.
Ничего удивительного. Вам еще показать не успе­ли. Так вот что я по этому поводу думаю.
Ну?
Надо на все смотреть с точки зрения продюсера, и многое становится ясным. А его главная задача какая?
Заинтересовать народ.
Совершенно верно! Заставить всю страну сидеть перед телевизором с 21:00 до 22:00 и смотреть «Д2»! А как говорит наш любимый продюсер: самая сильная мотивация телесмотрения — это несправедливость по отношению к любимым персонажам. Вот тут-то все и сходится. Итак, убираем Романа с проекта. Оля останет­ся без поддержки. Друзей у нее в периметре нет, а врагов — полным-полно. Натравить Меньшикова, Калганова на Бузову не составит труда, да они и сами с удовольствием нападут на беззащитное мяско. Все бабушки будут по ве­черам собираться на лавочке после очередной серии и перетирать: как же это нашу любимую Оленьку снова обидели. А потом еще и переселение в город! О! Вот это вообще гениальный ход. Скажем всем старичкам, что они теперь заслужили московские квартиры, и с 1 нояб­ря будет глобальное переселение. Мечты сбываются! У каждого теперь по собственной квартире! Здорово! По­трясающе! Вы так этого хотели, и вот наконец-то все это случится! И в тот самый момент, когда она поверит в это и больше всего на свете захочет переселиться в эти но­вые съёмочные декорации, ее право на эти декорации ос­порят! Могут, конечно, даже не вселить!
А зачем все это нужно?!
Как это зачем?! Ты хоть представляешь, как плот­но народ подсядет на развитие этой истории? Скорее всего, даже именно так и будет. Ее не вселят! Народ бу­дет негодовать! Будут плевать в телевизор, протирать и снова смотреть! Как это с нашей Бузовой снова неспра­ведливо поступили! Зрителю ведь именно это и надо — сопереживание и косвенное участие посредством CMC.
Тут ты прав, конечно. За три года вы уже членами миллионов семьей стали, а если уж кого-то из вас лю­бят, то как детей родных.
А если б меня не слили, я нашел бы нужные сло­ва, защитил, направил, и все это выглядело бы как оче­редная провокация ведущих. Тогда бы и Бузова не так ярко реагировала, а вместе с ней и зритель был бы спо­коен. А тут как остро получилось! Третьяков загадочно уходит с проекта, Оля остается одна на растерзание! Нападают даже вчерашние друзья! Какой поворот!
Представляешь возмущение телезрителей?! А народ у нас в стране сердобольный! Девушку непорочную, три года проблем не ведавшую, одну шакалам на съедение оставили! Обижают незаслуженно, так, глядишь, в квартирку московскую не вселят! Какое разочарование! Какая чудовищная несправедливость! Уж тут Оля кро­кодильими слезами все Лобное место зальет, а народ вместе с ней — диваны перед телевизором! Это же жуть как интересно! Народ за уши будет от экрана не- оття­нуть! Вот ради этого меня и убрали!
Возможно. Решили одним выстрелом стадо зайцев убить. Ты не будешь баламутить народ в периметре, по­лучишь свой урок, вылетев с проекта, Оля скинет корону и в очередной раз вволю поплачет, зритель получит изу­мительную историю, за которой интересно наблюдать, а холдинг желанные рейтинги.
Видишь сколько плюсов! А ролик, думаю, просто повод.
А выборы у нас 2 апреля... Долго тебе ждать воз­вращения. Не боишься, что за это время приведут Оленьке твоей какого-нибудь Стасика?
Конечно, приведут. Без этого неинтересно. Как раз для нее проверка на вшивость.
Не боишься потерять?
Нет. Не потеряю.
Не знаю, Роман, тут бы я не был на твоем месте так уверен... А может, ну его, этот проект, ушел и ушел.
В смысле?
В прямом! Ты же давно хотел уйти, так вот тебе эта возможность. Строй новую жизнь.
Да я тоже вот думаю, что вернуться будет уже сложно, особенно после восьми месяцев жизни. Посмо­трим. Все может быть, надо сначала попробовать эту ва­шу жизнь на вкус. Может быть, она после телевизора пресной покажется.
29 августа
Из телевизора начали доноситься знакомые звуки.
Мам, давай не будем «Д2» смотреть?!
А что такое? Думаешь, ты ушел и сразу перестало быть интересным? Ишь какой деловой! Не хочешь смо­треть — иди в свою комнату и смотри, что хочешь.
Мама, ужас! А говорили: «Мы только ради' тебя смотрим!»
Так, не отвлекай меня. Не хочу пропустить дета­ли. Посмотрю, кто что скажет, на Оленьку твою посмо­трю. Ух ты, смотри, у них оформление новое! «Город любви»... ну надо же, как здорово!
Да, хорошо сделали.
А вот и суслешенька твоя... одна.
Надо же, правда одна. Меня нет...
Как-то уж слишком быстро они все сделали. По­завчера ты ушел, а сегодня у программы новое оформле­ние, и тебя уже в нем нет! А как все это делается?
Что все?
Ну, вот оформление это.
Дизайнеры разрабатывают макет. Макет утвержда­ет начальство. Потом нас пригоняют в фотостудию, сни­мают. Фотографии обрабатывают и вклеивают в видео.
А тебя снимали на оформление?
Нет... не снимали!
А Олю?
Олю снимали. Надо же, а я не придал этому значе­ния, думал, меня позже снимут.
Значит, к тому моменту, когда делали новое офор­мление, с тобой уже все было решено.— Мама посмо­трела на меня из-под очков.
Оставалось только меня в известность поставить.
Вот именно. Ну ладно, не отвлекай, дай посмотреть.
Мам, да я не в этой серии уйду. Завтра.
Ничего страшного, мне все равно надо все посмотреть.
30 августа
Сегодня показывали серию, где я ухожу из «Д2»! С ума сойти! Эпохальный момент моей жизни. Я с^дел перед телевизором, как обычный среднестатистический телезритель, и смотрел свой уход.
Тысячу раз представлял себе, как буду уходить. Ду­мал, что обязательно этот момент как-то предугадаю, подстрахуюсь, а получилось вот так неожиданно, ском­кано и даже немного глупо.
В серии не было ничего лишнего. Я целый день визу­ально отсутствовал, а потом на Лобном сказал то, о чем договорились с продюсером, и вышел за ворота. Ребята крикнули мне вслед наше идиотское: «Мы счастливы».
В кадре я спокоен и уравновешен. Сейчас, когда я переживаю все заново, от волнения меня немного тря­сет. Мне еще страшнее, чем тогда. Вот я задумчиво остановился перед подвесным мостиком, тогда я поче­му-то вспомнил Мая и его слова о том, что, проходя этот мост, он пережил маленькую смерть. А я вот сей­час усиленно думаю над тем, какая жизнь непредсказу­емая: еще утром я планировал свое расписание на ме­сяц, а сейчас стою у подвесного моста и не знаю, где мне сегодня ночевать, как зарабатывать... возвращать­ся или нет. Не знаю. Чувствую себя как школьник, ко­торый неожиданно для себя сбежал с занятий. Когда решался, было весело и интересно, а, выйдя на улицу, понял, что идти некуда, заниматься нечем, мысль о том, что все в школе на уроках, не покидает голову, а я за­чем-то один на улице.
Смотрю на себя и знаю, что именно в этот момент кру­тится в голове. Вот сейчас стою и думаю: возвращаться или нет? Возвращаться или нет? Наверное... не вернусь! Скорее всего, не вернусь! Подумал так и решительно шаг­нул. Смешной. Подвесной мост в дыму, я смело и уверен­но топаю на другой берег, хотя моя твердая поступь не бо­лее чем демонстрация. Я в панике! Прав был старичок Май. Это правда похоже на маленькую смерть, и, перейдя мост, я начну, действительно, совершенно другую жизнь.
Показали красиво. Спасибо. Никаких лишних разго­воров, пересудов, никакой грязи вслед. Удивительно. Единственное, создалось ощущение некой недосказан­ности и торопливости. Вот так был человек, три года глаза мозолил, раз-два и нет его. И внятного ничего не произнесено по этому поводу, наверное, так и надо.
8************************************************************

Отредактировано Птаха (2010-01-20 15:58:32)

9 сентября возвращение в Москву
Я вернулся в Москву в день международной кни­жной ярмарки. У нас с Олей сегодня презентация сразу двух книг: вторая «Роман с Бузовой. Любовь on-line» и Олина «Дело в шпильке».
Москва встретила меня ливнем и Антоном Потапови-чем. Нелучшие знаки судьбы. Мы ехали по дороге и о чем-то беседовали. Антон — прекрасный собеседник, он может автономно бубнить, не особо докучая, так же как его люби­мое радио «Relax FM». Важно иногда посматривать ему в лицо и проникновенно кивать, и тогда можно думать о чем угодно. Прекрасно! Именно это мне сейчас нужно. Я не осо­бо расположен к беседе. Он бубнит про какие-то гонки и прочую автомобильную чушь, к которой я отношусь безо всякого интереса, но я изредка поддерживаю беседу, кивая головой и поглядывая в его сторону. Антон потрясающий.
Я отвлекаюсь от его лица и смотрю на дождь, который лупит по лобовому стеклу, на дворники, едва успеваю­щие смахивать воду, на высокие бетонные развязки и мокнущих под дождем пешеходов. Представляю себя в этот момент на улице идущим против дождя и ветра, сре­ди этого серого холодного бетона... Мне становится жут­ко холодно и страшно! Перевожу взгляд на Антона, кото­рый продолжает с упоением рассказывать про гонки. А ведь Потапович тоже человек. Я знаю его почти два года! Он мне близок. Встретил меня на своей машине!
Антон, можно я у тебя переночую сегодня?
Да конечно, братишка! Не переживай!.. Так вот, значит, этот парнишка уже давно гоняет, иногда он да­же выступает за команду Газпрома...
— Классно.— Ну вот и славненько. Переночую се­годня у Потапа. А завтра утром меня ждет Испания! Сегодня презентация книг. Сосредоточусь на этом. Тем более что Олю сейчас увижу, снова, наверное, с кудрями, надувными шарами и плюшевыми медве­дями.
Выставка — это всегда нарядно. Сборище пишущих, читающих и продающих. Среди знакомых лиц из телеви­зора я вырезаю взглядом Листермана! Пока я разглядывал проводника провинциальных красавиц в мир роскоши, на горизонте нарисовалась Бузова. К моему удивлению, Оля пришла на презентацию без шаров. Она была в яр­ком летнем платье, в босоножках, которые я ей купил, с кудрями, конечно, воинственный раскрас на лице — од­ним словом, полный комплект для того, чтобы окружаю­щие, глядя на нее, были счастливы.
Оля подошла ко мне и спокойно поцеловала. Ника­кой наигранной радости на лице, никаких сумасшедших объятий, просто подошла и поцеловала, будто мы ста­рые приятели и к тому же виделись вчера.
Пока я беседовал с нашими редакторами, Оля пошла в наступление на Листермана:
Петя, привет.
Это чья такая цыпочка? — затараторил Листерман, указывая на меня.
Я вот его,— заигрывая, указала на меня Оля.
Как же ему повезло! Он владеет целым состоянием! У этого изумительного сокровища есть имя?
Да. Ольга.
Оленька, я заберу тебя в Париж!
Для начала можете мне свой автограф на книге по­ставить?
Ну конечно-конечно.
А можно побольше написать?
Для тебя все что угодно.
Петя склонился над своей книжечкой и что-то стара­тельно выцарапывал на бумаге.
Спасибо огромное.
Пожалуйста.
Они обменялись еще парой слов, которые из-за шума толпы я не услышал, и она, осчастливленная, подошла ко мне.
Вот смотри, мне Листерман автограф оставил!
Что он тут написал? Так: «Ольге Бузовой от очка­рика. Ты очень милая девочка. Если твой Роман будет дарить тебе мало цветов, то я тебя отправлю в Hollywo­od... к Брюсу Виллису. (Петя)». Ого! Он тебе даже но­мер телефона оставил?
Ты видишь, что написал? Если не будешь дарить цветы — «Заберу в Hollywood». Имей в виду!
Может, сразу полетишь? Мне показалось, что ты с ним флиртуешь.
Ну что ты, котеша! Я же тебя люблю.
Удивительно, но тебе это не мешает флиртовать! Телефон себе записала? А то смотри, потеряешь такую шикарную возможность познакомиться с олигархом.
Давай не будешь портить такой важный день.
Да уж для тебя он действительно важный.
Прекрати!
Как мало блондинке для счастья надо — телефон Пети Листермана! Ты в зеркало себя видела? Вся све­тишься от радости. Что, жизнь удалась?!
Ну что ты у меня такой ревнивый.
— Я не ревнивый, я адекватный. Пойдем, наш выход.
Презентация прошла нормально. Показали книги,
рассказали, продали полторы сотни первых экземпля­ров, все подписали. Поехали отмечать в кафе. По доро­ге не разговаривали. Уж слишком демонстративным мне показалось Олино заигрывание перед Листерма-ном. До вылета в Мадрид оставалось 9 часов.
Москва, пятница, яблоку упасть негде. Ресторан ис­кали долго, но нашли. Сидели, ели и пили. Описывать нет смысла. Спустя час или полтора Оля поехала на по­ляну. Ей надо было дособирать вещи и приехать за мной к Потаповичу в 5 утра. Мы же остались отмечать выход в свет нашей второй и третьей книги.
До вылета 7 часов. Потапович позвонил какой-то сво­ей подружке. Через полчаса она приехала. Милая несим­патичная девчонка. Наверно, думает, что он ее любит. Ее зовут Марина. Мы сели в машину и поехали к Антону.
До вылета 6 часов.
Сидим на кухне и пьем виски.
Роман. Ты, наверное, устал? Хочешь отдохнуть? Де­нек-то не из легких у тебя.
Антош, ты такой заботливый, спасибо! Да, действи­тельно, пойду-ка я спать, а вы будьте спокойны, у меня есть беруши.
Ну что ты?! Я просто подумал, что ты сегодня с до­роги и хочешь отдохнуть.— Антон, попытался захохо­тать, получилось как у Фантомаса: «Ха-ха-ха-ха».
Ладно, я пойду. Марин, надеюсь, тебе нравятся озорные шутки Антоши. Спокойной ночи.
Потапович, что-то пробурчал вслед, но я не расслышал.
Спокойно разделся, лег в кровать, подмял под себя по­душку, укутался в одеяло так, чтобы чувствовать себя как в коконе, и начал было отходить ко сну, как неожи­данно сильно чихнул! Да-да чихнул! Я удивился, но это повторилось еще раз, а потом еще и еще! После того как я чихнул раз пятнадцать, пришлось искать причину этого безобразия. В голову пришла мысль: у Антона есть его известная кошка — Чита. Она очень пушистая и, по всей видимости, оставила свою шерсть везде, где только мож­но! От одной мысли о Чите мне стало еще хуже. За не­сколько минут мои аллергические симптомы обостри­лись до крайней степени! Еще через десять минут я стал похож на Бузову, у которой забрали плюшевого медведя: красные глаза, слезы, чих, кашль, сопли. Я, не стесняясь, вытирал все это великолепие пододеяльником, который выделил Антон. Мне было немного стремно, но ничего — пущай постирает! Все начинало раздражать: твердая кро­вать, тонкое одеяло, отсыревшее белье, шум проезжаю­щих машин. Ко всему прочему добавился еще Потап, ре­шивший переместиться со своей дамой из кухни в комнату! Между нами была тонкая шторка, делящая ком­нату на две части. Все слышно! Неудобно обламывать их, но как же мне сдерживаться? Чих — вещь непредсказуе­мая и малоконтролируемая! Я утыкался в подушку и чи­хал прямо в нее! После мысли о том, что после меня на этой подушке будет спать Антон, мне стало немного весе­лее. Потап, не спеша, раздевал барышню. Я готов был его убить! Он все делает медленно, этот Антон Потапович! Уже бы раздел ее быстро и трахнул за пять минут, я бы по­терпел. Чувствую, с его темпоритмом могу захлебнуться собственными соплями. Я слышал каждый шорох, а мое во­ображение, естественно, достраивало картину. Она про­тяжно сопела и сильно чмокала. Иногда ее стон сменялся глубоким вздохом, а потом снова эти плямкающие звуки. Антон изредка издавал звук отплывающего парохода. Так продолжалось минут пять. Как хорошо она это делала! Умничка! Через мгновение звук стал поинтересней — будто леденец берут в рот и тут же выдергивают из него. Это Антон брал инициативу в свои руки. Он делал это в размеренном ритме, немного сопя. Смешной, так старал­ся. Пауза, какое-то движение тел и через мгновение силь­ный немного наигранный стон, разрезавший сонливую пустоту. Начали. Блин, как сильно хотелось чихнуть! Шлепки ускорялись. В тон им нарастал ее стон. Я, так же в такт, рефлекторно набирал воздух в легкие и взрывался в подушку. Меня никто не замечал. Они поменяли позу. Снова раздался то же размеренный мужской сап. Так продолжалось минут пять! А-о-а-о-а-о-а-о-а-о-а-о-а-о-а-о... Твою мать, музыканты! Они могли хотя бы тональность изредка менять?! Мой истосковавшийся по сексу орга­низм подсказывал Антону слова, которые могли скрасить его скучные аплодисменты: «Какой красивый анус, давай я тебе его растяну!» Да! Вот так бодается Тевтонский носо­рог! Ну или просто отлупил бы ее по заднице, чтобы ла­дошки на ягодицах на память остались, что-то вроде: «Тут был Потап». Но вот это их: «О-о-о-о, а-а-а-а» и скрип софы напоминало провинциальный оркестр. Он положил ее на спину, взял ноги, сильно развел и... Нет, я точно уже не усну!
Так сильно хотелось приоткрыть шторку и посмо­треть, но как-то стыдно, даже не знаю почему. Я опреде­ленно очковал. Казалось, сейчас отдерну штору, ляпну что-нибудь типа: «Ребята! Я с вами!»
Невероятное любопытство все же брало верх. Рука, почти не подчиняясь мозгу, потянулась к шторке как раз в тот момент, когда Потапович взревел как лев, шле­пая Марину ляжками по заднице все сильней и сильней. Как он рычал! Молодец! Я же больше терпеть не мог! По гортани побежал щекотливый позыв, в мозгу проне­слось: «Ща чихну»! Как раз в тот момент, когда к фи­нальному реву Антона присоединился женский протяж­ный вопль. Я что есть мочи набрал воздух в легкие и не прикрываясь подушкой... ее тело трясло в конвульсиях, а Потап крепко сжимал ее тучные ягодицы в руках, от­кинув голову назад, и... А-а-а-а-а-апчхи! Одновременно с нами раздался звонок в дверь- «Динь-дон». Это произо­шло так синхронно, что я подумал: этот звук раздался от того, что Антон сильно сжал ее жопу.
Мы все заржали.
Просмеявшись, Антон нехотя пошел открывать дверь.
Я уставился в потолок и слушал тишину, как вдруг мне послышался звук поворачивающейся купольной камеры.
Я начал шарить глазами по углам в ожидании застать объек­тив, направленный в мою сторону, но ничего не нашел. Идиотизм какой-то, мне мерещится, что меня снимают! Минуту я метался по комнате, пытаясь успокоить вздыбленную плоть одной рукой и вытирая нос второй. Ощущение как после секса, бежишь в туалет за салфет­кой, но вместо члена вытираешь нос! В это время Пота-пович дважды щелкнул дверным замком, и тут же все пространство заполнил писклявый Один голос:
Антошка, привет. Все еще спите?
Да, Оленька, мы спим.
А Ромка?
Думаю, что уже встал,— явно улыбаясь, сказал Антон и добавил театральной интонации, чтобы я слышал: — Пойду его разбужу.
Коте-е-е-еша! Я уже приехала. Просыпайся.
Привет,— буркнул я.
Ой ты мой сладенький. Такой заспанный, иди я тебя чмокну. Я тут привезла тебе кое-какие вещички. Вот кур­точка легкая. Я смотрела прогноз погоды, в Мадриде сей­час днем тепло, а вот вечером холодает. Плавки твои взя­ла, маечку вот тебе купила, твоя косметичка, ты ее забыл.
Спасибо, любимая. Так приятно!
Правда?! Я заботливая?
Да, очень.
Все для тебя, мой котешенька. Давай поторапли­вайся, нас у подъезда ждет водитель. До вылета три ча­са, еще дорога.
Все, все. Я почти готов.
Антошка, ты что, с девушкой?
Нет, Оленька, с мальчиком.
А как же я?
Прости, но ты с лысым.
Оль, я уже собрался. Пойдем, нас ждет Испания с ее быками и Сальвадором Дали, без Антона Потаповича.
Я прочитала, еще надо обязательно посмотреть Саграда Фамилия!
Ну конечно, Оленька. Антош, пойдем по бокаль­чику выпьем перед отъездом.
Пошли.
Мы выпили, посидели на дорожку и двинулись.
Все, Антош, спасибо, что приютил, счастливо оставать­ся! — Я рвался на улицу, чтобы глотнуть свежего воздуха.
Пожалуйста. Если что, заходи,— расплывшись в улыбке, сказал Антон.
Да, кстати, котенок, я поговорила с Петей по пово­ду квартиры. Так что, как только мы прилетим, ты мо­жешь пожить у него.
Хорошо.
Поживешь там, пока не найдешь квартиру.
Отлично! Спасибо.
Не за что, котеша.
Ну что, Антош, счастливо оставаться. Мариночка, ты была молодцом! Пока.
Пока, ребята.
Мы вышли, Антон закрыл за нами дверь.
Котеш, а почему ты сказал ей, что она была молодцом?
Она храпит.
Правда?
Еще как!
Мы вышли из квартиры, спустились, сели в синюю «четверку» и поехали в аэропорт.
__________________

10 сентября Испания
Дорога в аэропорт прошла незаметно — мы находи­лись в предвкушении. Летели из «Шереметьево-2». Нем­ного покорячились на досмотре багажа и уверенно направили свою тележку с двумя чемоданами в сторону «Фрайдис-кафе», чтобы выполнить ритуал, который стал уже для нас традицией. Сели за барную стойку, взяли по бокалу шампанского, неспешно подняли, посмотрели друг на друга, чокнулись:
За отличный отпуск!
Да, дорогая, за отличный отпуск! Моментом опустошили бокалы. Все. Отпуск начался.
Регистрация, таможенный контроль прошли без особых приключений. Посадка в самолет и вылет. Никто, кроме стюардесс, не подавал виду, что узнали. Спасибо огромное.
Летело всего десять человек, можно было смело разва­литься на три кресла и поспать. Я, без зазрения совести, так и сделал. Здорово, что в салоне самолета нет кошки Потаповича! Проснулся только на посадке в Мадрид.
Получив багаж, мы решили проехаться до отеля в ме­тро. Пожалуй, это единственный раз, когда мы сэкономи­ли и не пожалели. Поезда нарядные, чистые, белые — просто прелесть. Ехать одно удовольствие.
Отель нашли без сложностей. Он был в центре, прямо у мадридского вокзала. Посмотрели номер. Понравился. Открыли бутылочку «Asti Martini», я налил Оле ее люби­мое шампанское в стакан, сам решил пить из бутылки.
— Отлично-то как! — Я отхлебнул прямо из горла.
Угу, здорово. Котеша, давай сейчас быстро все раз­ложим, переоденемся, возьмем фотоаппарат и пойдем?
Давай.— Я с удовольствием сделал еще один глу­бокий глоток. Алкоголь быстро разошелся по телу, слег­ка осев в голове.— Суслешь, а может быть, мы, перед тем как выйдем, сделаем еще кое-что?
Что?
Иди на кроватку, я тебе прошепчу на ушко, а то вслух нельзя.
Ну, котеша...
Иди-иди ко мне.— Я потянул Олю к кровати.
Ну, Котеша! Мы не успеем!
Мы все успеем, а особенно самое главное!
Оля ощутимо сопротивлялась:
Я еще не все разложила.
Пойдем, я кое-что тебе расскажу про корриду... про то, как матадор закалывает бычка своим кинжалом.
Фу! Ну что ты такое несешь! — Оля продолжала выкладывать свои вещи из чемодана.
Хорошо, я скажу прямо. Я хочу тебя!
Здорово! — недовольно прокомментировала она.
Мы уже три с половиной года вместе, можно уже и без любезностей.
Не видишь, я занята! Мне надо разложить свои ве­щи по шкафам, сходить в душ, высушить волосы, сде­лать прическу,одеться.
Тебе не кажется, что это как-то стремно?
Что ты имеешь в виду?
Мы не виделись две недели, и у тебя нет ни малей­шего желания заняться со мной сексом.
Что тут такого?
Да ничего. Ничего, Оля. Вспомни, как ты меня провожала, когда я уходил из «Дома»?
Как?
Да никак. Мы посидели вечером вместе, попяли-лись в монитор ноутбука, смотря тупую комедию, и ле­гли спать.
Ты знаешь по поводу «Дома». Там все снимают, и я не хочу, чтобы наш секс потом выкладывали в Интернете.
Удивительно, раньше тебя это мало смущало.
Раньше я не видела твое порно с Берковой.
Ну хорошо, сейчас-то что не так?
Ты не видишь, я раскладываю вещи?!
Хорошую ты отговорку нашла. Мы не занима­емся сексом дома,"потому что не хотим, чтобы это появлялось в Интернете, мы не трахаемся на га­стролях, потому что ты по приезде повторяешь мне все то же самое, что говоришь сейчас: «Мне надо раз­ложить вещи, мне надо принять душ, мне надо высу­шить волосы! Я устала! Я хочу спать!» Мне надоели эти отговорки. У нас с тобой секс даже не по праз­дникам! Он возникает в случае выполнения несколь­ких правил:
Нет камер.
Не надо выкладывать вещи.
Не надо в душ.
Не надо сушить волосы.
Не надо никуда собираться.
Ты не устала.
Ты не хочешь спать.
В радиусе километра нет твоей мамы! Тебе не кажется что это пи...ец!
Нет, мне так не кажется.— Она продолжала упор­но раскладывать вещи по полкам, пытаясь сохранить не­возмутимость.
Ты ведь так сильно меня любишь?! Ты так много раз это говорила! А как же заниматься любовью? Оль? Бессмыслица получается. Ты меня любишь, но зани­маться любовью не хочешь.
Это не то же самое.
Да нет, дорогуша, это как раз то же самое. Это, если хочешь, одно и то же!
Ты можешь не портить хотя бы этот отпуск?
А ты можешь сделать хотя бы этот отпуск сек­суальным? Или мы снова превратим отпуск в фотоохоту за достопримечательностями? Ты вспомни, когда секс проходил по твоей инициативе? Ты что, думаешь, меня устраивает наша сексуальная жизнь?! Ты помнишь, ког­да последний раз делала мне минет?
Тебе? Нет!
Давай пошути еще так же, и я догадаюсь, как у те­бя появилась рубрика в «Утро на ТТТ».
Ты не мог бы заткнуться?
Мог бы, но эти разговоры возникают у нас до­вольно часто, к моему сожалению. Предупреждаю те­бя в последний раз: я молодой мужчина и мне секс необходим. Если ты между «заняться сексом» и «раз­ложить вещи» выбираешь «разложить вещи», мне очень жаль. Мне обидно, неприятно и, более того, не­понятно. Каждый раз в такие моменты я все больше и больше думаю о том, что однажды не сдержусь. Зря ты думаешь, что ты одна на свете красавица неписаная, можешь себя вести как тебе хочется, и я от тебя нику­да не денусь. Найдется та, кто будет отвечать моим же­ланиям, и мне не придется просить любви. Надеюсь, ты меня услышала. Можешь раскладывать свои вещи дальше, смотри, еще бижутерии сколько осталось. Не забудь номер украсить, а то что-то непохоже на Новый год. Я пошел вниз, выпью кофе. Как разложишь, спу­скайся.
Я спустился в бар. Взял чашку крепкого кофе. Устро­ился поуютнее за столиком и погрузился в размышле­ния. Подумать было о чем. Только я сосредоточился, как ко мне подошла молодая пара. В том, что они русские, я даже не сомневался. Русских видно сразу.
Привет,— достаточно спокойно сказала женщина.
Здравствуйте,— как можно более официально от­ветил я (мало ли что).
Мы, по-моему, летели с вами одним рейсом. -Да.
Вы тоже остановились в «Rafael Atocha»! Здорово.
Наверно.
— Да нет, хороший отель, и расположение у него клас­сное, до метро пара минут. Вокзал «Аточа» в минуте ходь­бы. А вы тут отдыхать решили?
— Нет, мы тут на два дня, а потом летим в Барсело­ну,— неохотно отвечал я. Пока эта женщина рассказы­вала мне про чудесное местоположение отеля и про то, как она рада, что вернулась в этот отель снова, меня так и подмывало ей сказать: «Вы знаете, мне только что не дала моя девушка, которую я не видел две недели! Я ду­маю, может, у нее кто-то появился и трахает ее похле­ще, чем я? Может быть, она просто капризничает или разлюбила, судя по «обилию» секса? Или продолжает встречаться со мной, так как участвует в телепроекте, где надо строить любовь, чтобы выиграть дом,— вот она и строит, как может, несмотря на все заявления о люб­ви высшей пробы! Версий, тетя, у меня превеликое мно­жество, а вы мне тут, твою мать, со своими «Аточами» и вокзалами! К тому же, уважаемая, я не первый год заму­жем: вы присели мне на уши, потому как вам нужен ав­тограф или фото. Такая долгая прелюдия в вашем испол­нении может означать несколько вещей: либо вы женщина достаточно тактичная, узнали и пытаетесь просто завести контакт, а фотографироваться будем в последний момент или вообще не будем, либо вам про­сто приятно поболтать с русским в чужой стране. Вто­рая версия мне кажется утопией. Есть еще несколько вариантов, которые на злобу дня лезут в голову: вы с му­жем — пара свингеров. Вам хочется разнообразия в сексе, а мне, какое совпадение, тупо траха. Вот мы и встретились! Давайте расцелуемся! Я могу, как в пор-нушке, пожарить вас в запасную дырочку. Могу просто потрахать, а муж на это посмотрит. На фоне моего сек­суального голода все варианты хороши!»
Оля к моменту моего выхода из комнаты уже разложи­ла все, что только можно! 10—15 минут у нее уйдет на душ, одеться минут 10, голову, я думаю, она мыть не бу­дет, это слишком долго. Итого 20—25 минут! То есть как раз сейчас она должна появиться! После моей тирады в номере увидит меня мило беседующим с приятной женщиной, приревнует, все мною сказанное наконец-то дойдет до ее белобрысой башки! Дела с сексом наладятся!
— Так что вы тут делаете? — решил перетянуть инициативу на себя,
— Сейчас же Кубок Европы по баскетболу! Мой муж очень хотел попасть, вот мы тут.
— Ух ты, здорово! Как наши?
— Отлично выступают. Уже выиграли одну игру.
— Надеюсь, станут чемпионами! А кто основные соперники?
-Испанцы.
-Наши надерут им задницу! Я уверен. Испанцы не очень сильны в баскетболе.— Теперь я старался максимально долго удержать эту пару около себя. Кстати, женщина была очень хорошенькая: густые темные волосы, ухоженная, пахнет дорого, хорошо одета. Думаю, что по всем этим баскетболам ее таскает муж, а будь ее воля, она бы с удовольствием скоротала время в местных бутиках с золотой кредиткой наедине... Оля вышла из лифта! Отлично! Делаем вид, что я ее не вижу, и продолжаю мило-премило общаться с чудесной женщиной.— Так вы уже достали билеты на матч?
— Нет, сейчас пойдем. Вообще с билетами напряженка. Они были распроданы еще задолго до начала игр. Как достать, не знаем, но постараемся.
— А после матчей куда собираетесь?
— Полазаем по городу, а потом поедем в провинцию.
Тут ведь очень красивые города вокруг Мадрида: Эско-риаль, Алкала де Энарес, Пардо, Аранхуес, Чинчон. Там очень красиво. Сидеть в отеле точно не будем.
Оля кокетливо защебетала с мальчиком на ресепшене. Думает, что я на это клюну? Бред! Зато представляю, что она там себе фантазирует о нашем разговоре! На­верно, уже от любопытства и ревности глаза на затылке прорезались. Да, точно! Вот сейчас будто случайно по­смотрела в мою сторону. Забавно. Женщина удивитель­ное существо, она может и не любить, даже ненавидеть своего мужчину, может его считать непутевым, но, если увидит, что ее нелюбимый кому-то симпатичен, она бу­дет готова на все, лишь бы не уступить сопернице! Учи­тывая сколько Оля требует к себе внимания и слов вос­хищения, для нее это будет просто пинок под зад... Идет сюда! Моя взяла!
Мы тоже не любим сидеть на месте, но в провин­ции, наверное, не поедем, времени мало. Будем деталь­но изучать Мадрид...
Котенок, пошли.
Познакомься, это ... Ой, а как вас зовут, я даже не поинтересовался... Простите...
Я Ирина.
А я Владимир.
Очень приятно. Я Рома, а это моя девушка Оля.
Взаимно.
Ну что, мы пойдем, приятных вам впечатлений о чемпионате! Пусть наши победят!
Вам приятного знакомства с Мадридом и Барселоной!
Ты что-то долго с ними общался,— сквозь зубы процедила Оля^
Не переживай, они не поклонники «Д2». Отлич­ные ребята, приехали на Кубок Европы по баскетболу. Тебе не интересно, как там наши выступают?
Мне кажется, мы в Мадрид не для этого прилетели.
Ну как же, давай обязательно сходим! — Я знал, что это может ее раздражать.
Ром, какой баскетбол?
Да обычный! Там же наши! Ты что, не любишь ба­скетбол? Там красивые мальчики, тебе понравятся, они высокие, не то что некоторые..
Вот именно. С чего начнем?
Наверно, с покупки билетов!
Никакого баскетбола! — Оля очевидно не могла ус­покоиться.
Хорошо, тогда сходим на соревнования по пинг-понгу!
Может быть, посмотрим карту? — Она бесилась.— Я все подробно узнала. Тут, оказывается, все очень близ­ко. Старый город вокруг Плаза Майор...
— Плаза — это площадь?
-Да.
Пуэрто-дель-Соль — примечательна тем, что мад-ридцы на ней отмечают Новый год, и от нее отходят десять улиц. Там же стоит медведь, поедающий ежевику,— сим­вол города.
Вот-вот, медведь... там точно будут билеты на пинг-понг!
Какой еще пинг-понг?!
Точно! Какой пинг-понг? На баскетбол!
Ты голодный? — умоляюще спросила она.
Очень.
Я предлагаю начать знакомство с Испанией в ка­ком-то типичном испанском ресторанчике, а уж потом Соль, и Майор, и медведь с ежевикой.
Ну давай.
Я тут неподалеку видела кафе. По-моему, типично испанское.
Пойдем, но потом обязательно на футбол!
На какой футбол?
Точно! На баскетбол!
Первый день выдался богатым на впечатления. От небольшого скандальчика сильно разыгрался аппетит. И надо было срочно что-то съесть. Идти до кафе было недолго, и мы уже через две минуты оказались на месте. Типичная мадридская забегаловка, в которую люди из офисов собираются на обед или, как тут говорят, сиесту. В Москве мы бы постеснялись заходить в подобное заведение. Тут никто нас не знает, и можно не заботить­ся о том, в каких местах лучше не появляться.
Особенности бросались сразу. Алюминиевые столи­ки были покрыты оранжевыми бумажными скатертями. Мечущийся между ними престарелый официант увидел наш голодный взгляд, моментально скомкал скатерть с пустого стола и застелил его чистой. Старичок показал рукой на стул: мол, присаживайтесь. Мы сели. Офици­ант, или, точнее, дед в фартуке, делал все быстро и чет­ко: оторвал бумажную скатерть от большого перфори­рованного рулона, расстелил ее, замял уголки, чтобы не сдуло ветром, и тут же исчез, оставив на столе меню. Открыв его, мы удивились. Все было на испанском.
Excuse me,— подняла руку вверх Оля, привлекая его внимание. Дед отреагировал незамедлительно, дви­нулся к нам, а между делом успел обслужить еще пять столиков.
Do you have menu on English? — деловито спроси­ла Оля.
Senora? — переспросил он, наклонившись к Оле по­ближе. Его лицо выразило полное непонимание. Мне по­казалось, что он удивился больше не тому, что в этот офис-фастфуд зашли иностранцы, а тому, что они не говорят по-испански. Дед вовсе не был смущен тем, что не понима­ет,— наоборот, он был вполне гармоничен и с уверенно­стью продолжал говорить на своем родном языке. Минут пять мы пытались наладить контакт, он принес несколько версий меню, правда, все на испанском, но так ничего не вышло. Оля начала нервничать. Она впервые столкнулась с ситуацией, когда ее по-английски не понимают.
Как это так! — возмущенно жаловалась она мне.— Я чисто и хорошо говорю на английском, почему меня не понимают?! Что это такое! Какая это наглость! Ан­глийский должны знать все!
Я начал хихикать. Меня забавляли ее попытки сде­лать заказ, но официант не понимал ровным счетом ни хрена! Тогда Оля, уже почти в агонии, встала и громко, что есть силы, спросила: «Excuse me somebody speak on English?!»
Какой-то парень, сидевший через столик от нас, кив­нул головой. Оля была спасена. Она подошла к нему и на­чала быстро тараторить на английском, высказывая свое негодование. Испанец явно не понимал ее, но делал оза­боченный вид и кивал головой в такт ее мольбам. После пяти минут бузовской тирады молодой человек, глядя в меню, попытался ей объяснить, что тут за блюда. Карти­на была потрясающая, я даже фотографировал: за столи­ком сидит мужик и объясняет блондинке на английском с испанским произношением, что написано в меню, Оля лишь иногда моргала и сильно напоминала курицу, смо­трящую на космический корабль. Напротив них стоял официант-дед и тоже внимательно слушал, когда слышал английские слова — пропускал, испанские — кивал. Оля смотрела то на официанта, то на вызвавшегося пере­водчика, как на идиотов, и начинала бесится.
Мне кажется, что они просто стебутся,— возмуща­лась Бузова, иногда посматривая на меня. Между тем я посмотрел на доску, вывешенную у входа в кафе, и по­нял, что тут все очень просто.
Оль, Оля, Оль... я все понял... иди сюда.— Она рез­ко подошла ко мне.
Все, пошли отсюда! Что это за отстой! Нет меню на английском!
Ну ты же хотела типичный испанский ресторан­чик? Вот он.
Пошли отсюда, что ты сидишь?! Ты что, не видишь, они надо мной издевались!
Да успоко-о-о-ойся, я уже все понял. Смотри, на этой доске мелом написаны блюда дня. Поскольку это обычная забегаловка, я предположил, что это типа биз­нес-ланч. До первой черты все супы, можешь из них вы­брать один, до второй черты вторые блюда, под жирной чертой цена 9 евро. Все. Мы сейчас наудачу выбираем один из пяти супов, потом одно из пяти вторых блюд. Только чур берем разное: то, что беру я, ты не берешь, и наоборот. Вот и все. Вероятность нормального обеда до­статочно велика. Тем более посмотри на столы, что в та­релках у испанцев? Посмотри-посмотри. Видишь, у них одно и то же. Вот эти маленькие рыбки, похожие на кильку в кляре с картошкой фри, и мясная отбивная то­же с картошкой. Ну и тарелка супа. Так что зря ты нер­вы тратишь. Садись, смотри, выбирай, ща будем тыкать. Подошел измученный нами официант, но виду не по­давал. На этот раз инициативу на себя взял я. На чистом и великом русском языке я начал ему говорить:
Значит, так, дружище, я буду вот этот ваш зуп гас-пачо (я как видел, так и читал).
О! Гаспачо! — Официант заметно оживился, услы­шав знакомое слово, и одобрительно кивнул.
И вот это,— ткнул я во вторую часть меню.
And me...— начала снова на английском Оля.
Оль, говори с ним по-русски. Он так больше пони­мает.
Я буду вот этот... Зуппо... э-э-э...
Пальцем тыкни!
Вот этот! И еще вот это! — Официант одобритель­но закивал и исчез в дверях.— Котенок, такой отстой! Куда мы пришли?
Ты ничего не понимаешь. Наоборот, круто, попро­буем сейчас как раз то, что чаще всего едят испанцы. Ты же хотела типичную кухню, так вот она. Посмотри, тут ни одного иностранца, кроме нас.
Да, одни мы, идиоты, пришли в этот отстой.
Зато я давно так не смеялся.
Уже через минуту мне принесли мой суп. Он был по­дозрительного густого оранжевого цвета. Я осторожно помешал ложкой, подумал, что не ошибся в выборе, и смело зачерпнул. Каково было мое удивление, когда, несмотря на жару, я ощутил во рту приятную прохладу! Суп был холодный, кисловатый, отдаленно похожий на перетертую окрошку, но только с помидорами и с чем-то еще. Непривычный вкус, но мне понравилось, и я зачер­пнул второй раз. Оле принесли какую-то хрень. В ее та­релке среди жирных разводов плавали какие-то хлопья, и вид у супа был не очень аппетитный. Я так подумал про себя, а вслух сказал:
О, какой у тебя вкусный супчик, горячий! Может, поменяемся, а то у меня отстой какой-то.
Нет.
Ну и ладно,— сказал я и с аппетитом зачерпнул третий раз. Оля сделала то же самое.
У меня, по-моему, какая-то фигня.— Скривила она гримасу и с трудом проглотила первую ложку.— Та­кой жирный... бе.
А у меня какая гадость! Просто отстой! Отврати­тельно! — приговаривал я, отправляя ложку за ложкой в рот свое оранжевое месиво.
Котенок! По-моему, у тебя что-то вкусненькое!
Нет-нет. У меня полный отстой.
Дай попробовать.
Только ложечку.
Хорошо.— Я зачерпнул оранжевой жижи и отпра­вил ее в рот Оле.
Ммм, как вкусно! Котеша, можно еще ложечку?
Только одну, не больше.— В общем, так мы позна­комились с гаспачо.
Второе у меня тоже оказалось более удачным. Эти маленькие рыбки — анчоусы. Приготовленные во фри­тюре с кляром, они были весьма неплохи. Оле принесли мясо. Мы попробовали друг у друга. Допили свое крас­ное вино и отправились по составленному ею маршруту. Остаток дня прошел в погоне за достопримечательно­стями и фотографической лихорадке. Оля, как обезьянка, позировала у каждого здания, забегаловки, улочки, памят­ника, храма. Я все это снимал. Она все время ссылалась на маму, которая наказала ей впитать атмосферу города. И вот Оля послушно впитывала.
__________________

11 сентября Мадрид. О том, где жить лучше
Второй день был более спокойным и разборчивым. Мадрид производил ощущение величия. Тут все было пропитано историей: монументальные здания, узкие улочки, зеленые парки. Дискомфорт создавали только современные красные туристические автобусы и сную­щие туда-сюда зеваки с фотоаппаратами.
Мы по-прежнему много смотрим и много фотогра­фируем. Оля, видимо, хочет поразить маму. Постояли у музея королевы Софии, прошлись по Санта-Иза-бель, заглянули на Плаза Майор, заблудились, но за­то наткнулись на магазин одежды с интересным на­званием «Marihuanna». Я призадумался. Неприятные мысли об уходе быстро начали отравлять ауру, соз­данную городом, но тут мы добрели до Кафедраль Де Ла Альмудена, устроили фотосессию на арабских раз­валинах, и омраченное воспоминаниями настроение рассеялось в роскоши средневековых построек. По­смотрели на королевский дворец и через парк вышли на Салле Ареналь — улицу с тысячами магазинов, ка­фе и маленьких музеев.
В Мадриде народ выбирается на улицы после восьми вечера. В это время они, узкие, опрятные, превращаются в русла пешеходных рек. Толпы людей текут в поисках свободных мест в кафе и пивных, где ближе к 12 ночи уже нет ни одного свободного места. Так и мы закончи­ли свой второй день отпуска в обычном открытом кафе на площади Святой Анны.
Последующий разговор примечателен тем, что впер­вые я заметил в Оле глупую принципиальность, в которой не было ни капли любви ко мне и желания быть рядом.
Два часа ночи, а центр города забит! Здорово! — присев за столик, на выдохе произнес я.
Да, котеш, очень необычно. Много там фоток ты наделал?
Да, посмотри, есть хорошие.
Вот некоторые фотки, будто в Питере сделаны.
Мне кажется, в каждом старом европейском горо­де можно найти здания, похожие на петербургские.— Я не очень хотел беседовать, мне было достаточно си­деть и смотреть вокруг.
Все-таки Петр молодец! Поездил по Европе, вы­брал самое лучшее и замутил такой крутой город — Санкт-Петербург! Как приятно осознавать, что я родом из самого красивого города в мире!
Ну, это спорный вопрос.
Что ты хочешь сказать, Москва лучше? — с за­метным возмущением спросила Оля.
Ты знаешь, будь на моем месте Бородина, она бы с тобой поспорила.
—Хорошо, чем Москва лучше?!
—Каждый кулик свое болото хвалит. Вот моей маме, к примеру, нравится Армавир, этот маленький чистый городок. Там невысокие дома, кругом деревья, цветы, тепло и уютно. А если бы ты была на Кубани весной, когда цветут сады! Как здорово пахнет! Будто перед тобой шел кто-то и нес огромную корзину цветов, человек прошел, а запах остался. А в твоем Питере чем на ули­цах пахнет? Лучше не вспоминать.
Ну и оставался бы там! Что ж ты из своего Арма­вира в Москву приехал?
Я про маму сказал. Что тут спорить? Ты же тоже из своего любимого Санкт-Петербурга в Москву приехала.
- Я приехала на проект, а не в Москву.
Да какая разница? Ты приехала на телепроект в Москву, потому что у тебя в Петербурге нет центрального телевидения. Москва, может быть, не красивее, но лучше.
Чем? Деньгами? У нас в Питере тоже полно бога­тых людей, да таких, что побогаче московских будут. Путин откуда?
Да при чем тут Путин? Ему везде хорошо. Хотя и он тоже, кстати, из Питера в Москву переехал, и наша любимая Ксения Анатольевна Собчак тоже почему-то перебралась. Москва — центр мира!
Я не люблю Москву! Я и мои дети будем жить в Питере!
Да что ты так нервничаешь? Поспокойнее. Мы не в телевизоре. Скажи мне, пожалуйста, ты после проек­та где жить будешь?
В.Питере.
В Питере? А если я буду в Москве?
Живи.
Хорошо, а работать кем будешь?
Мне все равно кем, лишь бы в своем любимом го­роде.
Оль, не смеши меня: Бузова референт-переводчик! Ты же мечтаешь быть суперзвездой! Тебе неважно, что де­лать, лишь бы быть на виду. Певица или телеведущая — главное, чтобы находились те, кто будут тебя обожать. И чем больше таких, тем лучше!
Это неправда!
— Неправда?! А что ж ты после каждого концерта у меня спрашиваешь: «А мне больше, чем Водонаевой, хло­пали?»
Мне важно, как я отработала.
Да что ты чешешь!
Что ты грубишь!
Да я уже терпеть не могу это вранье! Тебя интере­сует количественный фактор, а не качественный. У вас с ней борьба за титул: самая лучшая телка на «Д2», и ты была бы счастлива, если бы ей не хлопали вообще. А еще лучше, если будут гадости вслед кричать и кидать в нее стаканы из-под попкорна.
Это не так!
Да это как раз так, только у тебя смелости не хвата­ет даже сейчас мне в этом признаться. Ты просто трусиха!
Мне важно, как я спела!
Конечно! Именно поэтому ты поешь постоянно под фанеру! И именно поэтому ты спишь всегда, когда идут занятия по вокалу.
Мы все поем под фанеру!
Да, все, кроме Солнца и Степы.
Ты к чему это все завел? Снова хочешь все испортить?
Хочу! Передо мной тут ангел во плоти сидит! По­сле концертов на стадионах, после орущих фанатов она поедет работать в тихий, скучный офис Санкт-Петер­бурга референтом-переводчиком! Может быть, тогда уж по специальности — геологом!
Я не геолог!
Ну хорошо, географом. Какая разница! Хрен редь­ки не слаще. Каким географом ты будешь работать, Оля?! Искать работу ты будешь на телеканале ТТТ, ко­торый в Москве! Сидит умничает... Потому что ты луч­ше моего знаешь, где все бабки! И работу найти проще в Москве, особенно будучи лицом медийным. Все телека­налы, все радиостанции, все кинокомпании, рекламные агентства... все в Москве! И ты это не хуже меня пони­маешь, но твердишь, как попугай: в Петербурге... в Пе­тербурге!
Что ты завелся?!
Ничего! Давай представим, что тебе предложили хорошую работу на телевидении. И ты будешь отказы­ваться только потому, что хочешь жить в самом краси­вом городе?
Нет, я буду приезжать сниматься, а жить в Пите­ре, как Нагиев.
Допустим, такая ситуация: мне предложили хоро­шую работу в Москве, например, ведущим. Денег пред­лагают гораздо больше, чем мы бы зарабатывали вместе в Петербурге. Но работу предлагают только мне. Тебе, к сожалению, нет.
Ну и что? Я чем буду заниматься? Дома сидеть?
Я постараюсь тебе найти какую-нибудь работен­ку, чтобы ты не скучала... Референтом-переводчиком, например.
Нет.
Что нет?
Меня так не устраивает.
То есть что не устраивает?
Я не собираюсь тратить свою жизнь непонятно на что!
Ну как же «непонятно на что»? Ты же рядом с люби­мым мужчиной, ты так мечтала приносить мне на работу бутерброды, цокая каблучками, воспитывать детей, ва­рить борщи.
Нет.
Ну хорошо, тогда другая ситуация. Предположим, закончился проект. Такое может случиться?
Так.
Предположим, что дом выиграли не мы. Ну вдруг, такое возможно.
Так.
И еще, предположим, что мы оказались на х...р никому не нужны! ТТТ, как всегда, обещает позвать нас вести передачу, но мы понимаем, что этого не случится никогда'. На корпоративы нас никто не приглашает. Ко­роче, писец. И тут мне поступает предложение ехать ра­ботать в неизвестный город в Ямало-Ненецком округе. Деньжищи будут платить космические! Работы хватит на двоих. Я решил ехать. Ты едешь?
А что я там буду делать?
Как и я, работать!
Ты серьезно?!
Абсолютно!
Я никуда, ни в какой Ямало-Ненецкий округ не по­еду. Я же сказала, буду жить в Питере! Почему ты все строишь вокруг себя? Может быть, тебе стоит взять и переехать ко мне? Давай теперь, я предположу. После проекта мне сделали хорошее предложение в Петербур­ге, и я еду, как и хотела, туда жить. Почему тебе не по­ехать со мной?
Я себе это слабо представляю.
Почему?
Да потому что я мужчина! Я никогда не пойду за женщиной! Никогда я не буду при ком-то! Я не смогу так. Ты любишь сильных, а я, переехав к тебе, стано­влюсь слабее. Ты первая, кто скажет: ты переехал ко мне, а не я к тебе, поэтому будь любезен... Да и что я там буду делать? Для меня Москва-то чужой город, а Петербург тем более!
Найдешь себе работу.
Оль, ты издеваешься? Это твоя родина, у тебя там каждый столб знакомый, а я кому там нужен? У меня уйдет куча времени, чтобы найти работу, знакомых и начать хо­рошо зарабатывать. Ты понимаешь, что это нелогично! В Москве на это уйдет гораздо меньше времени.
Все же как-то живут? И ты сможешь.
Я-то смогу, только вот тебя это как-то не устроит.
Ты не сможешь жить как все. И получится ситуация, в ко­торой я из кожи вон лезу, чтобы заработать, а тебе будет всегда мало. Ты, избалованная славой, деньгами и муж­ским вниманием, не сможешь смириться с временными трудностями. Каждый мужик на дорогой машине будет у тебя вызывать больше уважения, чем я со своими потуга­ми, и однажды ты подумаешь: я молода, красива, знаме­нита, зачем мне нужна эта любовь с голой жопой? Вокруг столько богатых мужиков, и каждый хочет делать мне до­рогие подарки, почему я должна отказываться? Почему я должна выбирать худшее, когда предлагают лучшее? Мо­лодость не вечна, а надеяться и ждать, что мой котеша когда-то станет олигархом, глупо. Да и зачем ждать, если уже сейчас можно взять готового?
Ну я же почему-то до сих пор с тобой, хотя ты не­богат.
Может быть, хватит этим кичиться?
Я не кичусь.
Конечно. Ты просто каждый раз это подчеркива­ешь. Я, вот такая расп...датая, с обычным парнем встре­чаюсь. Посмотрите на меня, какая я бескорыстная! Мо­жет быть, хватит?! А то я тоже начну: «Я, умный парень, с тупой блондинкой!»
Я тебя не оскорбляла.
Я тебя тоже. Просто пример привел. Смотрю, удачно. Дошло. Дорогая ты моя, раскрасавица, можно я подведу итог разговора?
Делай что хочешь.
Получается, что, ставя на чашу весов наши отноше­ния и свой город, ты, к моему сожалению, выбираешь город.
Ну, если хочешь, думай так.
Так и получается. А как же любовь до гробовой до­ски?! Я буду всегда с тобой? Получается, это все х...рня для зрителей?
Думай что хочешь. Ты снова мне все настроение испортил.
Хм. Забавно. Я ей настроение испортил. Ты меж­ду любовью, о которой кричишь три года, и местом жи­тельства принципиально выбираешь последнее, и ты еще в шоке?! Это я в.шоке! Это еще примеры жизненных ситуаций при условии наличия денег, а если и их нет, тогда что? Видимо, сразу на х...й! На проекте потусили, и хватит, найду того, у кого есть бабло.
Какой ты идиот!
Я уже начал это понимать. У меня сейчас сложная ситуация. Все поменялось, я не знаю, где буду жить по воз­вращении в Москву, не знаю, где буду работать, и еще ты меня заставляешь сомневаться в тебе.
Где тебе жить, я нашла! Так что не прибедняйся. В сентябре получишь накопленные деньги с депозита, найдешь себе работу до апреля и вернешься, может быть, даже раньше получится.
Просто хотел услышать от тебя: «Куда бы ты ни поехал и как бы ни было тяжело, я буду с тобой рядом... всегда! Можешь даже не сомневаться, мы одно целое!» Спасибо. Посидели и хватит. Пошли домой.
Мы шли отдельно друг от друга, не обнимались, не держались за руки, я был погружен в свои мысли. У ме­ня никак не укладывалось в голове, как место житель­ства может перевесить любовь? Как после трех лет сов­местной жизни и бесконечных признаний в любви такое возможно? Моя мама после свадьбы с отцом уехала за ним на Урал! Жены декабристов поехали за мужьями в ссылку! Да мало ли примеров, когда женщины бросали все и ехали за любимым! Это, пожалуй, самая сильная проверка чувствам. Готова ли женщина пожертвовать комфортом ради любви к мужчине и ради создания с ним семьи? Мы три года строили любовь, не зная, что это та­кое. Когда жопа в тепле, желудок полон и есть тот, кто в нужный момент выручит и вставит член, это не любовь — это комфорт. Любовь — это когда жизнь без человека становится невозможной, и ты пойдешь на многое, лишь бы быть рядом, а Оля не хочет ничего менять ради того, чтобы быть со мной! Что так резко изменилось, что ей стало плевать на то, будем ли мы жить вместе после про­екта или нет? Ей важно жить в Петербурге, а по каким причинам, объяснить не может. Может быть, я чего-то не знаю о ее жизни в Петербурге? Она часто и надолго туда уезжает. Что она там делает и чем занимается, не знаю. Говорит, учится, и я верю. Наверное, зря. Может быть, любовь прошла? Да вроде бы нет, мы трепетно от­метили три года. Нам в целом хорошо, а с сексом у нас всегда были проблемы. Она просто такой человек: есть секс — хорошо, нет — ну и не надо. Я всегда настаивал, поэтому ее аморфная сексуальность — это не признак тревоги. Не знаю, что произошло, может быть, мой уход так резко ее развернул? Но как-то уж слишком быстро. Оля молча шла по узким мадридским улицам и даже не пыталась извиниться за то, что вспылила. Она не вы­глядела подавленной, наоборот, идет легко, уверенно смотрит вперед, и, по выражению ее лица, ей плевать на мое разочарование. Она считает, что сказала чистую правду и ей нечего стыдиться. Очередная глупость.

*******************************************************

16 сентября Коррида
Что мы знаем о корриде? Почти все! Коррида — это противостояние быка и человека, символизирующее борь­бу добра и зла. По телевизору любят показывать «краси­вые» кадры, когда толпа людей бежит по узким улицам, а за ними скачет разгневанное животное с кривыми ногами и бешеными глазами. Время от времени бык кого-то под­нимает на рога. Это ужасно, отвратительно, но никто из нас, телезрителей, не отворачивается от экрана, не пере­ключает канал. Что скрывать, нам всегда именно этого хочется. Нам именно поэтому показывают бегущего бы­ка. Все оправданно. Бык бегал-бегал и забодал придурка, который от него убегал. Все логично. А теперь давайте представим, что нам показали красиво снятый получасо­вой ролик, где бык бегает за человеком. Бык бегал-бегал, устал, плюнул на это дело и пошел в загон. Надпись на экране: «The End» (конец). Что мы чувствуем? Недоска­занность. Оборванность. Разочарование. Комментарии: «Бред! Отстой! Чушь». Все это потому, что сюжет оборван. Нам нужен финал. Любой. Мы так привыкли. Нас изба­ловал кинематограф, телевидение. Мы хотим сидеть в кресле, пить сок и смотреть самое острое, самое интерес­ное, самое страшное, самое смешное. И именно поэтому появляются другие возможные варианты развития сюже­тов. К примеру: бык разбежался и вонзил острые, тол­стые рога в человеческую плоть, пригвоздив ее к забору. Человек посмотрел на себя продырявленного и прошеп­тал: «Мамочки...» Другой вариант. Бык напротив пацана. Мальчик подпрыгнул, мир замер. С ошеломляющей ско­ростью мальчик раскрутился в воздухе и ударил ногой быка. Животное, продолжая траекторию ноги, летит в стену и разрушает ее. Кирпичи в разные стороны, пыль... Стена была несущей, и весь дом осыпался на мертвое жи­вотное. Или еще один вариант: мальчик сильно подпрыг­нул, перевернулся, сделав тройное сальто, и, перелетев через быка, приземлился сзади. Недолго думая, он раз­махнулся и пнул что есть сил по тем самым яйцам! Бык присел на задние копыта, глаза вылезли из орбит, он пы­тался сдержать рев, но ничего не получилось — вопль вырвался из вонючей гортани. Этот крик услышали все, даже жители Ямало-Ненецкого автономного округа. Что стало с быком, история умалчивает, но с тех пор парня стали уважать все, даже Джеки Чан. Вот что мы любим.
Но все это не настоящая коррида! Настоящая корри­да — это уже далеко не шоу. Это зрелище, спорт и очень серьезный бизнес.
Матадоры в Испании — самые популярные люди, они популярнее политиков и звезд эстрады. За вечер матадор, красиво убив двух быков, может заработать пятнадцать тысяч евро.
Описывать весь ритуал, как закалывают быка, не имеет смысла, в Интернете все есть. Залезьте почитай­те. Меня тронуло другое.
Существует по меньшей мере 25 критериев отбора быков. Животные должны быть хорошо откормлены, в возрасте от пяти до шести лет, иметь красивую внеш­ность, широкую грудь и крепкие рога. Каждое утро быка выводят в поле на пробежку, затем его обучают тонко­стям боя на болотистой местности (чтобы был выносли­вее). Вечером ему включают радио или телевизор для то­го, чтобы привыкнуть к шуму. На обед помимо сочной зеленой травки в рацион «спортсмена» входят яичная ка­ша и витамины... То есть быка всю жизнь готовят к пу­бличной смерти! Он ест, растет, тренируется, бегает... ради того, чтобы красиво умереть. Нет, бык, конечно, об этом даже не догадывается, он ведь живет и придумыва­ет себе иной смысл своего существования. Может быть, он думает оплодотворить всех самок в стаде или выбрать лучшую и проходить всю жизнь с ней, то есть завести се­мью, родить детей. Да мало ли что у него там на уме.
И вот в его спину втыкают бандерильи, он, взбешен­ный, выбегает на арену... а там театр смерти и его труппа. Бык до последнего сопротивляется, надеется на свои си­лы, которые нагулял на природе, на вкусные витаминизи­рованные завтраки, обеды и ужины. Он думает: вот сейчас я надаю по заднице всем засранцам, которые меня раз­дражают своими тряпками, и пойду домой. Он по-честному так думает и борется за это, старается, хотя каждое его дви­жение уже предугадано. Он никого не удивит. Он умрет, это часть сценария, но бычок продолжает носиться за красной тряпкой, обливаясь кровью, которая пульсирую­щим фонтаном хлещет из продырявленной артерии.
Его всю жизнь раздражали этой тряпкой, но даже в предсмертный час он по-прежнему продолжает на нее реагировать, не видя лица своего истинного врага — че­ловека. У огромного, страшного быка, измотанного в предсмертной схватке, больше нет сил, кровь, пульси­руя, вь.ллескивается из пробитой артерии и стекает по мускулистом бокам, а из жалобных глаз текут огром­ные слезы. Он see понял. Он осознал. Ради забавы люд­ской, ради короткого момента изумления его сюда при­вели и ради этого его сейчас лишат жизни. Он покорно опускает голову к земле, вспоминая ветер в степи, запах езежей травы, открывает путь к холке, думая о том, к?к он вольно бегал по лугам, слышит крик матадора и из последних сил делает рывок, выдавливая последние ка­пли адреналина, защищая себя... а потом лишь холод... Он еще смотрит и видит ликующие многотысячные три­буны, белые платки, победоносно поднятую руку тореро и чувствует холодное железо внутри — это предатель­ская тонкая шпага мягко прошла через его могучее тело до самого сердца. Ноги подкашиваются... все темнеет. Трибуны ревут!!! Занавес.
Вдруг защемило в груди, губы задрожали, глаза бес­контрольно моргают... я плачу. П...дец.
А ведь я тоже проходил кастинг, радовался, жизнь вроде удается — в телевизор попал, холодильник полон, девушка рядом симпатичная. Есть, конечно, свои мину­сы, некоторые раздражающие меня личности, но в целом все хорошо, жизнь прекрасна. Мы же звезды, черт побери! На нас ежедневно смотрят миллионы! А еще, вы же помните, мы поем все как соловьи! И платят нам хорошо — холодильник всегда полон. Всегда есть чего пощипать. Ну какой же мы скот? Это только в периметре нас назы­вают хомяками, но на самом деле МЫ ЗВЕЗДЫ!
А истинный герой ситуации почти такой же, в доро­гом сияющем костюме, богато украшенный золотом и драгоценностями, сам он не виден, но результаты его труда радуют толпу. И он каждый раз после глупостей Бузовой, криков и слез Гобозова, Солнца, драк Меньши­кова или просто романтического поцелуя смотрит каж­дому зрителю в глаза и вот так торжествующе, с властно поднятой рукой, обводит зал глазами, фиксируя живот­ный интерес к самому-самому! Вы же этого хотели? Так вот оно! Пейте свой сок и смотрите! Вы замерли перед великим мастером, кузнецом эмоций, кто с усмешкой, кто с ужасом на лице, но самое страшное не во мне, а в вас. Вы же помните... завтра в том же месте, в тот же час! Не пропустите...
Х...Й я вернусь обратно! Мне мерзко.
__________________

24 сентября Начало конца
— Уважаемые пассажиры, пристегните свои ремни, выпрямите спинки кресел, откройте шторки иллюмина­торов. Через двадцать пять минут мы приземлимся в аэро­порту «Шереметьево-2», города Москвы. Температура в Москве 12 градусов Цельсия, ветер 2 метра в секунду. Капитан корабля и команда желают вам мягкой посадки.
Все пассажиры недовольно заелозили в своих кре­слах, пропитанных жопным потом. Повсюду раздавались щелчки ремней безопасности. Скоро прилетим. Страх как не хотелось приземляться. Вот бы сейчас этот наряд­ный командир корабля добавил газу, забрал штурвал на себя и вернулся обратно в Испанию! Но он, естественно, не повернул, а самолет продолжал снижаться. Начало за­кладывать уши. Отпуск заканчивался. Олю уже ждут на «Доме», а меня — эта серая, холодная, неприветливая Москва. Но есть еще двадцать пять минут отпуска! Я за­крываю глаза и по-прежнему сижу в маленьком испан­ском ресторанчике, смотрю на качающиеся у берега ях­ты. Мне тепло, уютно, я слегка пьян. На столе стоит куча опустошенных тарелок, недопитая бутылка белого вина. Как же все было вкусно! Просто потрясающе.
Я люблю вкусно поесть. В отеле на ресепшене реко­мендуют кучу мест, куда можно сходить, но интересова­ли нас только рыбные рестораны.
«Портовые ресторанчики в Камбрилсе все хоро­шие,— сказала девушка с ресепшена.— У каждого ре­сторана есть свой баркас, который рано утром выходит в море и уже к обеду возвращается со свежей рыбой. Так что идите в любой портовый ресторан, даже не со­мневайтесь: там всегда свежие морепродукты. Очень вкусно поужинаете».
От нас до Камбрилса рукой подать, недолго думая, мы поймалитакси и поехали. Пятнадцать минут езды, и мы уже в самом центре этого небольшого прибрежного ме­стечка. Камбрилс — типичный каталонский городок: ма­ленький, опрятный, с огромным количеством магазинов. Вдоль всей портовой части города тянутся рыбные ре­стораны. Набережная ими просто утыкана. Эти ресто­ранчики, словно магазины в торговом центре, стоят ря­дом друг с другом. Блюда везде одинаковые, небольшие отличия только в цене. В них было все, о чем я так долго мечтал, сидя в периметре: омары, лобстеры, креветки, мидии, моллюски, великое множество блюд из рыбы.
От обилия ресторанов мы долго не решались остано­вить свой выбор на каком-то одном. Облизываясь, про­шли вдоль всю набережную, потом вернулись назад и снова прошли. Когда наконец-то дошло, что разницы нет, в каком из этой доброй сотни ресторанов сидеть, мы вы­делили критерий, по которому будем выбирать,— сво­бодные места с красивым видом на море. Les Baroques отвечал всем нашим требованиям: опрятный, мало лю­дей, прекрасный вид на море.
Официант быстро принес меню и любезно пытался помочь выбрать. На голодный желудок все блюда в ме­ню выглядели соблазнительно. Мы начали заказывать все подряд в огромных количествах. На что официант достаточно странно отреагировал. Он сказал: «Достаточ­но! Вы и так уже очень много заказали. Хватит. Вы отлич­но покушаете» Я был сражен. Где в Москве скажут: хва­тит заказывать? Нет. Бери сколько хочешь, заказывай, да побольше, чтобы счет потом был с метр длиной, а тут вон оно что — хватит! Я опешил. Посмотри: заботятся о том, чтобы не переедали.
Мы заказали морское ассорти, моллюсков, осьмино­гов в кляре, салаты и бутылку белого вина. Ассорти при­несли спустя десять минут после заказа, в тарелке были: обжаренные креветки, камбала, моллюски, лобстеры и кусочек палтуса. Все это разлетелось в одно мгновение. Боже, как было вкусно! Следом подали моллюсков в чу­гунке с каким-то потрясающим сырным соусом. Лучше не вспоминать! Мы забыли, что сидим вдвоем, и надо бы общаться, о вине вспомнили, когда на столе почти ниче­го не осталось. Чувство сытости, хорошее белое вино, теплый вечер, прекрасный вид на море... так мы проси­дели допоздна, любуясь, как море играет лунным све­том.
Пьяные и счастливые, мы вышли из ресторанчика, пой­мали такси и быстро доехали до отеля.
В холодильнике еще оставалась бутылка мартини. Мы вытащили на балкон соломенные кресла, столик, укры­лись пледами и, потягивая сладкий вермут, наслаждались прибрежным шумом и свежими воспоминаниями. Мад­рид — музей Прадо, музей королевы Софии, парк Ретиро; Барселона — Рамблас, Антонио Гауди и его парк Гоэль, храм Саграда Фамилия, дома Мила, Батло, Висенс; Терра-гона с римскими развалинами; Камбрилс с рыбными ре­сторанами; Фигерас и театр-музей Сальвадора Дали, за­мок Галлы в Пуболь; коррида; фламенко; парк Порт Авентуро. Все это уложилось в 11 дней, 10 ночей и пять тысяч евро.
Пожалуй, это был самый лучший наш отпуск и, на­верное... последний! Мысль о том, что это наш послед­ний совместный отпуск, неожиданно промелькнула в го­лове. Ее как будто мне подкинули!
И в этот самый момент самолет плавно коснулся коле­сами полосы, а потом уже всем весом опустился на рус­скую землю. Отпуск закончился. Люди включали свои те­лефоны, в которых тут же раздавались звуки пришедших CMC. Мне телефон включать не хотелось, я знал, что ни­кто и ничего мне не отправлял.
«Добро пожаловать в столицу,— сказала стюардес­са.— В Москве 21:15. Температура воздуха 12 градусов Цельсия. Наша авиакомпания сделала все, чтобы ваш полет прошел максимально комфортно. Надеюсь, вам понравилось и в следующий раз вы вновь выберете нас. Экипаж самолета прощается с вами и желает приятного вечера. До свидания».
Добро пожаловать в Moscow f...eking City! Паспорт­ный контроль прошли без проблем и даже очень быстро. Выходим из зала прилета — никого нет, никто не встреча­ет. Быть может, водитель у входа? Выходим на улицу — никого! Звоним водителю. Он, оказывается, не знает, где зал прилета, ищет. Стоим и ждем полчаса, снова его набираем, на этот раз оказывается, что он ПОПАЛ В проб­ку, которая образовалась у въезда. Проходит еще полчаса. Наконец-то задрипанная, грязная, позорная «шестерка» появляется из-за поворота, и мы стараемся как можно быстрее, чтобы люди не видели нашу машину, бросить в нее сумки. Стыдно. Хоть бы помыл!
Выезжаем и тут же снова попадаем » пробку.
— В Мадриде и в Барселоне такого нет,— хвастливо
проговорила Оля.
— Представляешь, нет пробок! — поддержал я.— За
две недели я уже от них отвык!
А тут в 12 ночи можно встать наглухо,— обречен­но сообщил водитель.
Что-то Москва с нами не так уж приветлива,— на­стороженно заметил я.
Это точно,— безучастно ответила Оля.— Позвоню Германовскому, сказать, что мы прилетели.— Она достала свой зеленый рекламный телефон и набрала продюсера: — Але, Николай Алексеевич? Здрасте. Да, мы уже приле­тели. Да, все нормально. Отдохнули супер! Были везде. Такое ощущение, что объехали всю Испанию! На поля­не буду часа через три. Ну... надо завезти Ромку, я еще хочу посидеть с ним немного. А он сейчас вам сам ска­жет.— Оля дала мне трубку, я снова, после трехнедель­ного перерыва, слышал голос Германовского. Если чест­но, не очень хотел разговаривать.
Роман,привет.
Здравствуйте,Николай Алексеевич.
У тебя все нормально?
Да, все хорошо.
Поздравляю с возвращением на родину. Оля сказа­ла, что отдохнули отлично?
-Да.
Где будешь жить?
Пока у друзей, а потом сниму квартиру
Что за друзья? — Повисла пауза. Я чувствовал, что ему очень важно знать, где именно, а я не хотел говорить.
Вы их не знаете.
Точно? -Да.
Ясно. Передай трубку Ольге, пожалуйста.
Оль, тебя.
Але... ага... да... ну вы же знаете, что у меня сейчас мно­го учебы? Я не знаю... Ладно, хорошо.— Повесила трубку.
Что там такое?
Николай Алексеевич напомнил про то, что я дол­жна еженедельно вести эфиры на «Love Radio».
А это что, каждый день?
Нет, раз в неделю, в субботу.
Отлично! Не вижу в этом ничего плохого. Ты бу­дешь чаще приезжать из Питера в Москву. Переезды те­бе будут оплачивать?
Думаю, да.
Вообще хорошо.
Я так совсем не думаю,— достаточно резко отре­агировала Оля.
В чем проблема?
Ты можешь себе представить, что такое — раз в неделю приезжать сюда?
Не вижу в этом никакой проблемы, ночь в поезде, и ты тут.
Это ты так говоришь, потому что не ездил так часто.
Ничего страшного.
А еще мне за это не будут платить!
Тебе же платят зарплату на "Доме".
Мне этого мало.
На твоем месте я бы так не говорил. Тебе нужен опыт любого ведущего. Пригодится. Чтобы иметь опыт радиоведущего, я работал каждый день.
Ну это ты!
Ого, как ты заговорила!
Мне просто не хочется работать бесплатно. Я и так слишком много для них делаю всего на халяну. До «Д2» мне платили за каждую фотосессию, а сейчас фото­сессий много, а зарплата от этого больше не становится. Вот еще и это радио-шоу бесплатное добавилось. У ме­ня на все сил не хватит.
Хватит. Лишь бы нравилось.
Наверное, ты прав.
Пробка была только до МКАДа, дальше мы поехали значительно быстрее. Через полчаса я был уже у себя. Мы попрощались с Олей. Она отправилась на поляну, а я пошел в свой новый дом.
__________________

22 сентября Мой новый дом
С этого дня я отсчитываю свои дни проживания в сто­лице. Вообще, я приехал сюда 01.05.2004, но все это от­носится к подмосковному периоду.
Глядя в окно, я понимаю, что все не так уж плохо. Из моего окна виден Каменный мост через Москву-реку, за ним Кремлевская стена и те самые рубиновые звезды. Из кухни можно посмотреть на храм Христа Спасителя, памятник Петру и шоколадную фабрику «Красный Ок­тябрь». Я в самом центре столицы!
Мой новый адрес: г. Москва., ул. Серафимовича, д. 2. Снова «Д2». Так мило! Объясняя, где этот дом находится, можно сказать: в нем находится Театр эстрады, или кино­театр «Ударник», но большинство знают его как «Дом на набережной». Про него я очень много читал, более того, хотел в нем оказаться. И вот теперь я .wci.
Компания у меня подобралась как по заказу. Петя — рекламный продюсер ТТТ, Ваня — директор по локей-шену в кинокомпании, Ульяна — режиссер.
Я делил комнату с Ваней. С моих первых минут на­хождения в этой квартире ко мне отнеслись с внимани­ем и заботой. Ребята, казалось, были рады моему при­сутствию, будто не я напросился с ними жить, а они давно меня ждали. Ваня заботливо разобрал диван, сам заправил в пододеяльник одеяло, подушку в наволочку, постелил простыню. Давно я не удостаивался такой за­боты. Петя шумел на кухне, откуда доносился приятный запах. Ульяна по-прежнему не выходила из комнаты.
Вот, Роман, теперь ты будешь тут спать! Вместе со мной,— улыбаясь во все свое круглое лицо сказал Иван.
Покажешь квартиру?
Ну конечно. С удовольствием... Смотри, это шкаф, тут я освобожу некоторые полки, и ты тоже смо­жешь им пользоваться.
А почему он стоит сразу напротив входа, почти по­середине комнаты?
Ну... это... он загораживает секретную комнатку от постороннего взгляда.
Под секретной комнаткой ты подразумеваешь вот этот угол со всяким барахлом?
Ну почему же барахлом? Идем, я тебе покажу.— Ваня взял меня за руку и потянул в угол за шкаф.— Вот тут у меня гирлянды для елки, которую мы будем наря­жать в Новый год, севшие батарейки...
Батарейки тебе зачем?
Надо... хе-хе. Скрепки, ложки всякие чайные, маг­нитофонные кассеты, диски.
Короче, всякое барахло.
Ну да, правда, тут половина — не мое. Тут до тебя Москва жил...
Какой Москва?
Ну Димка Москва, который у вас там на «Д2» был, за Собчак еще ухаживал.
А, Москва!
Да-да. Тут половина его вещей.
А где он сейчас?
Он в павильоне съемочном живет.
Где?
Ну я работаю в кино и Москву туда устроил. Он поссо­рился с Петей, и ему надо было срочно съезжать. Поскольку квартиру себе найти он не успел, то, где работает, там и спит.
А что это, так сложно?
— Квартиру найти?
-Да.
Ххххе! Пойди попробуй. Снять однушку, не в цен­тре, сейчас стоит 25 штук. Риелтор за свои услуги возь­мет столько же. Ну и хозяину квартиры надо еще за пер­вый и последний месяц отдать. Вот и получается 75 штук. У него их нет. Вот и живет там, где есть возможность. Он не парится, не переживай. Ему везде хорошо, он же Москва!.. А вот это мое! — Ваня достал прозрачный пластиковый бокс, забитый десятирублевыми купюра­ми.— Это на черный день.
Долго собирал?
Нет, полгода, наверное. Иногда деньги в карманах заваляются, я их сюда выкладываю.
Понятно. А это что? — В самом центре комнаты стояла позолоченная двухметровая лестница.
Это... Хххе... Это елка.
Елка?
Что ты удивляешься? Скоро Новый год, мы украсим ее цветным дождиком, повесим шары, игрушки, гирлян­ды. Звезду воткнем светящуюся.
Шутишь?
Нет! Я на полном серьезе. А зачем покупать? Ког­да я ее украшу, ее от настоящей не отличишь.
А как она сюда попала?
Мне надо было лампочку вкрутить. Потолки у нас тут высокие — три метра, со стула не достанешь. Тут как раз в подъезде электрики что-то делали. Вот я у них ее и с.дил. Пока электрики в подъезде свою работу до­делывали, она тут у меня стояла, стыдно было выно­сить. А потом я уже к ней привык, решил оставить. Вот видишь, краской золотой покрыл.
Понятно.
Пошли я тебе Петину комнату покажу.— Мы вы­шли в квадратный просторный коридор. Двери во все комнаты завешены тяжелыми бордовыми портьерами. Стены изрисованы маркером. В центре стоял стол, зава­ленный куртками и сумками.
Вешалки нет? — спросил я, глядя на стол.
Есть шкаф, вот он.— Ваня открыл дверцы.— Но, как видишь, он почти битком. Все не помещается.
А это что на стенах?
Эта стена славы. Каждый, кто у нас бывает, оста­вляет пожелание. Вот смотри, это Водонаева киску на­рисовала, это вот Рассел, Боня, Чуев, Анфиса Чехова — да тут много кого. Только тебя нет.
Я позже оставлю...
А вот наша общая женщина.— Ваня подошел к плакату с похабно развалившейся на пляже блондинкой.
Соски и пипка у нее были заклеены стикерами с надпи­сью «цензура». Я не поленился приподнять стикер между разведенных ног и взглянуть на то, что было прикрыто.
Нравится?
Хорошенькая.
На Бузову похожа?
Разве только пипкой.
Ххххе. Ну что, пойдем дальше.
Комната Пети была в духе спиритизма. Тяжелые тем­ные шторы на окнах, этнические барабаны, стеклянные шары, всевозможные статуэтки на полках, красные кра­шеные стены. Не хватало еще чучела петуха. Однако кро­вать была по-армейски заправлена обычным бабушки­ным покрывалом. На портьере у входа приколото огромное количество всевозможных этикеток, фантиков, обложек. Казалось, в этой маленькой комнатке, помимо магического барахла, были собраны все торговые мар­ки, которые ныне существуют. Ими пестрела вся стена. Я сразу вспомнил детство и свои первые турецкие джин­сы «Cardinal». Мне так не хотелось прощаться с краси­выми этикетками, я долго носился с ними по дому, не зная, куда их спрятать. Уже нашел место, где буду их хранить, но тут вмешалась мама: «Что ты собираешь всякий хлам?! Пойди и выкинь! Они тебе не пригодят­ся». Пришлось выбросить. Петина мама, видимо, была другого мнения. На книжной полке стояли книги пре­имущественно одного направления: «Как ничего не де­лать и иметь все на свете», «Как стать волшебником», «Деньги, счастье, успех, карьера», «Искусство мечтать», «Думайте позитивно, и счастье придет само по себе», «Стать богатым — это просто!»... Все это я уже проходил.
Петя увлекается такой литературой?
Ты поосторожнее с ним, он волшебник! — Ваня пытался придать голосу серьезности.— Смотри аккурат­нее, заколдует. Хе-хе. Шучу. Он, правда, много читает, но в основном с наладонника электронные книги, чтобы деньги за них не платить, качает в Интернете. А это так, осталось у него от ex-girlfriend.
К Ульяне не пойдем?
Нет. Она что-то не в духе. Видишь, заперлась у се­бя, сидит, сопит. Наверное, что-то замышляет. Пошли на кухню. Там Петя уже что-то приготовил.
Мы сели за стол. Петя приготовил какое-то китайское блюдо, я нарезал хамон. Мы выпили водки. Я рассказы­вал им про Испанию. Они внимательно слушали, смеялись и выпивали. Мы просидели до трех утра. Петя, со­славшись на работу и ранний подъем, пошел спать. Мы с Ваней еще немного посидели и тоже пошли. Легли по крова­тям и болтали в темноте, до тех пор пока от Пети не пришла CMC: «He могли бы вы разговаривать громче, а то ничего не слышно!» Похихикав, я выдержал паузу и уснул. Мой первый день в Москве закончен.

12 октября Разговор с продюсером
День не заладился с утра. Серое небо свинцом висе­ло над кремлевскими звездами. Серые здания, старый каменный мост — все это отдавало депрессией. Но я бо­дрюсь: пишу гадости ублюдкам с форума на нашем сай­те, общаюсь по аське с разработчиком о запуске нового раздела. Это будет страница, где все желающие будут выкладывать карикатуры на героев «Д2». У меня уже есть пара забавных работ: Надя Ермакова в образе Марфушеньки-душеньки, Бузова с сиськами Водонаевой (ее мечта) и еще несколько жестких приколов на тему педе­растии Калганова.
Мне нравится наш сайт. Он детсадовский немного, эти ярко-зеленые, розовые рамки вокруг блоков с ново­стями, анонсами событий. Сначала я сопротивлялся, а те­перь даже проникся к нему симпатией. Это в духе наших отношений. Я запустил его 25 мая. Сейчас, к октябрю, на него ежедневно заходит порядка семи тысяч человек. Считаю, это неплохо, но может быть больше. Основная его изюминка, что в режиме on-line выкладываются но­вости с поляны в Сеть, а телезритель может на эти собы­тия посмотреть только через шесть дней в эфире. Таким образом, всем, кто смотрит «Д2», я оказываю неоцени­мую услугу — рассказываю заранее, что случится. Про­дюсер считает, что я таким образом подогреваю интерес к просмотру серий. Мой бизнес не мешает им, а наобо­рот, поэтому мне еще ничего не поломали. Иначе сайту и недели не дали бы просуществовать. Холдинг очень рев­ностно относится к любому стороннему заработку и все­ми силами старается его пресечь. Их можно понять: по­ка герои зависимы от шоу, они не разбегутся.
Звонить Германовскому пока не решаюсь. Собира­юсь с мыслями. Разговор предстоит непростой. Но чего тянуть? Надо звонить. Я готов. Волнуюсь. Набираю но­мер. Гудки. Снял трубку:
-Да.
Але, Николай Алексеевич?
Да, Роман, привет.
— Я вот что хотел спросить.
Слушаю.
Я по поводу денег. -Да.
—Когда вы меня уходили, мы договорились, что 10 сентября я получу свои накопленные на депозите де­ньги. Тогда же вы поставили условие, что деньги мы свои получим только в случае, если я ухожу, а Оля оста­ется. Мы свою часть договора выполнили.
—Роман, я понимаю, о чем ты. Но мы Ольге все выпла­тили.
Ольге выплатили. А мне?
С тобой произошла неувязка.— Повисла пау­за.— Я долго бился над тем, чтобы выполнить свое обе­щание, но руководство настояло на своем решении, и они имеют на это право. Выплаты по твоему депозиту не будет.
Как? — Я был шокирован.
Ничем не могу помочь, это решение руководства.
Но почему?
Они посчитали, что ты своим поведением очень серьезно подорвал их деловую репутацию. Они были на­строены наложить на тебя дополнительные штрафы. Ты знаешь, согласно контракту они имеют на это право. Но мне удалось убедить их в том, что в отношении тебя не стоит предпринимать такие меры.
Николай Алексеевич, я подорвал репутацию хол­динга? Вы что, шутите?
Нет, я вполне серьезно.
Я подорвал репутацию видеороликом в Интернете?
Ты там куришь траву!
Николай Алексеевич, я курю там трубку! Делаю од­ну затяжку, и все!
Эту историю ты прибереги для родителей. Они в нее поверят. Мне ее можешь не рассказывать. Я бы сам охотно поверил в нее, но...
Видео запах не передает! Доказать, что именно я там курю, невозможно!
Как видишь, руководству доказывать не надо.
— Но почему именно я опозорил?! Почему Руслан, прилетая на гастроли, выходя из самолета, первым де­лом во все горло орет: есть тут у кого-нибудь накурить­ся,— это нормально! Он не позорит холдинг! Почему, когда Степа, выходя на сцену со стаканом вискаря, перед детьми в первом ряду глотает его, во время песни лапает девочку, выбежавшую к нему, задирает ей юбку и орет: «Покажи сиськи, сука!» — он остается для ТТТ нормаль­ным персонажем?! Почему кому-то можно раздевать в клубе б...дей, на глазах у аудитории с камерами и фото­аппаратами, имитировать жесткий секс, и это нормаль­но?! Да примеров куча! Рассел ходит в периметре угаше-ным! К нему в предбанник бегают накуриваться ваши операторы, и он тоже вполне нормален для проекта!
Роман, не будь таким наивным. Твоя проблема в том, что видео с тобой плавает в Сети, а Меньшикова нет. Я те­бе уже говорил и даже пример приводил: все дают в рот своим секретаршам, но только Клинтон на этом попался. От всех, кто был в этой теме замешан, мы избавились.
Да я это уже слышал! Только вот Рассела вернули обратно, Чуева тоже.
Не переживай ты так. И тебя вернем.
Я сейчас не об этом.
Если тебя так интересуют Андрей и Руслан, то с ними есть особая договоренность. Если кто-то из них бу­дет пойман на этой теме по любому признаку, будь то запах, цвет глаз или поведение, они тут же без каких-либо обсуждений удаляются с проекта.
Мне, если честно, все равно, какая договоренность есть с ними. Я говорю о том, что система свою немилость реализует избирательно.
Роман, ты ошибаешься, если думаешь, что именно по отношению к тебе есть негатив. Мы делаем один боль­шой бизнес, и я стараюсь быть одинаков в решении про­блем каждого. Стечение обстоятельств, а это, я повторяю, интересы холдинга, твое видео в Интернете, смена вла­сти в стране оказались не в твою пользу.
—Николай Алексеевич, мы с вами сидели в беседке 24 августа и обо всем договаривались.
Я еще раз повторяю, решение принято руковод­ством холдинга. И я бессилен что-либо изменить.
Б...дь...— тихо, чтобы он не услышал, сказал я себе под нос.— Николай Алексеевич, мне нужны мои деньги!
Я тебя прекрасно понимаю, но решение по выпла­те твоих денег уже принято.
Я буду тогда разговаривать непосредственно с ру­ководством.
Хм. О-кей. Разговаривай.
А кто там занимается такими вопросами?
Всеми финансовыми вопросами занимается Вла­димир Попов.
Я могу с ним встретиться и поговорить?
Ну конечно. Я думаю, даже будет лучше, если именно ты встретишься с ним и объяснишь ему то, что сейчас мне сказал по телефону.
О-кей. Я позвоню ему. До свидания.
Удачи.
Меня трясло! Сидеть три года ради того, чтобы выйти и остаться без денег, ради которых сидел! Пи...ец! Нель­зя так поступать с людьми! Отчаяние — вещь страшная! Доведенный до отчаяния человек перестает бояться!
Голова молотила, как швейная машинка, выдавая сот­ни комбинаций матерных слов, которые я бы мог сейчас употребить в разговоре. Сука! Б...дь! Ведь и орать нельзя! Материться нельзя! Нельзя сказать продюсеру: «Да по­шли вы на х...й, пидарасы! Ненавижу, суки! Вы меня ки­нули! Вы, как всегда, наобещали горы и не х...я не сдела­ли!» Б...дь, как же хотелось все это проорать в трубку! Но я ничего этого не скажу! Иначе не видать мне моих денежек вообще! И это бесит меня еще сильнее! Mне против­но чувствовать себя на крючке! Я беспомощен! Я лошара! Идиот!
Мне ничего не остается, как ходить по комнате и орать во все горло. А что я еще могу сделать? В суд на них по­дать? Смешно! Они раздавят меня, как блоху. Хотя мо­жет получиться весело. Суд они, конечно, выиграют, но повеселюсь я на славу! Прессы назову, устрою шоу по
хлеще, чем «Д2». Можно представить жирные заголовки в Сети: «Организаторы реалити-шоу обворовали участника!», «Новая форма рабства - реалити!» Будет весело.
Можно еще проще сделать. Писать все эти переговоры на диктофон и, если что, выложить у себя все на сайте. Хороший продукт получится, интересный. У сайта посещаемость будет бешеная. Рекламу буду продавать дорого. Или просто вести дневничок такой правдивый, в
котором все по чесноку. Тоже вариант. Только опять-та­ки в любом из этих вариантов денег мне заработанных не видать. Расстрою я их этим окончательно.
__________________

16 октября Переговоры с большим руководством
Ровно в 10:30 я поднялся на седьмой этаж бизнес-центра на Трифоновской. Тут расположен офис нашей медиакомпании. Меня уже ждала секретарша. Она вежливо проводила в зал для переговоров, предложила чай или кофе. Я попросил зеленый чай.
Сидя в узкой переговорной со стеклянными стенами, я смотрел на муравьиную возню работников офиса и про­кручивал аргументы, приготовленные вчера вечером: «Германовский не сдержал обещание», «Мы одно целое, поэтому все, что касается меня, напрямую касается Оли», «Компания не выполняет взятые на себя обяза­тельства»... Я размышлял, прикидывая возможные вари­анты развития разговора, как в дверях появился высокий молодой человек в голубой рубашке. По всей видимости, тот самый Владимир. Его лицо растянулось в привет­ственной улыбке, я встал с кресла и протянул руку:
Здравствуйте, Владимир.
Здравствуйте, Роман.— У него было монумен­тальное лицо, будто высеченное из камня и насаженное на каркас с голубой рубашкой и серым галстуком. Он мне напомнил эдакого офисного стахановца. Да, Германовский не зря пожелал мне удачи, знал, к кому отпра­вляет. У этого монстра яйца в Пасху не выпросишь!
Рассказывайте,— присев, сразу приступил к делу Владимир.
Мне бы хотелось больше послушать вас. Ведь де­ло в том, что контракт я выполнил на все сто, не обма­нув компанию ни разу, не нарушив ни один из пунктов договора, и, если честно, мне неясно, почему не выпла­чивают заработанные деньги.
Во-первых, Роман, вы нарушили пункт 1.7 этого договора, в котором точно сказано: участник не допу­скает распространения информации, порочащей честь, достоинство или деловую репутацию продюсера, его пред­ставителей, вещателей, а также спонсоров программы.
Простите, а как я нарушил?
В Интернете появился видеоролик, о котором вы, на­деюсь, проинформированы, который и послужил наруше­нием обязательств с вашей стороны. Этот ролик серьезно подорвал репутацию компании в глазах наших компаньо­нов, и именно поэтому мы приняли решение о штрафе.
Вы смотрели этот ролик? — едва сдерживая свой гнев, произнес я.
Нет.
—Жаль. Так вот, я не думаю, что курение мною трубки может как-то серьезно подорвать честь и репута­цию компании. Более того, если вы на досуге посмотри­те видеоролик то обратите внимание, что там есть подпись ДК «Нижневартовск», также вам не составит труда спросить у вашего коллеги Вадима Гобика, который от­вечает за гастрольный график, когда мы были на га­стролях в Нижневартовске, и он вам скажет, что было
это в 2005 году, а обязательства по контракту я взял на себя с 1 сентября 2006 года, так что за этот видеоролик я не могу нести ответственность по контракту.
- Но деловая репутация компании была подорвана.
-Хорошо, даже если так, скажите, пожалуйста, ви­део, появившееся в Интернете год назад, где снят мой секс с Берковой, не порочит мою честь и достоинство? Не поро­чит порнушка честь компании? — Я уже давил на него.
Вы знаете, я занимаюсь только финансовой соста­вляющей, не вникая в творческие стороны съемочного процесса.
-Еще нюанс: после ухода мою вторую половину, остав­шуюся там по просьбе продюсера, обливают грязью и клеве­щут на нее, приписывая ей отношения с каким-то азербай­джанцем и еще прочими сомнительными элементами.
-Еще раз повторяю, что творческая сторона съе­мочного процесса меня не интересует. По этому вопро­су обращайтесь к продюсерам.
-С продюсером мы уже говорили, и, что удивитель­но, он ссылается в решении не платить на вас.
-Такого быть не может! Наше сотрудничество по­строено таким образом, что все решения по выплатам мы получаем от продюсера. Наша задача — лишь реали­зовать его решение. Мы давно работаем со всеми про­дюсерами, и у нас нет причин не доверять им.
Его спокойный тон, лощеная внешность, наглажен­ная голубая рубашка, маникюр на руках меня просто бесит. Этот парень как бронепоезд — мне не удается его ни разжалобить, ни взбесить. Я старался не показывать
своего отношения к нему, но ничего не получилось, я напоминал кипящий чайник.
Ух ты! Как интересно! Оказывается, что продюсе­ру принадлежит эта чудесная затея! Вас не понять! Гос­подин Германовский говорит, что все вопросы по выпла­там принимает руководство, а руководство в лице вас говорит, что Германовский все решает.
-Я уже рассказал, что всеми вопросами по «Д2» за­нимается Германовский.
-То, что вы будете мной в пинг-понг играть, я уже понял. Правду не найти, но как же быть с депозитом? Когда мы подписывали этот контракт, вот тут на этом месте в этой переговорке сидел я, а на вот этом месте сидела одна очень крикливая дама и убеждала меня в том, что этот контракт и деньги, обещанные по нему, существуют для того, чтобы после проекта у участников было гарантиро­ванное будущее. Так что получается, все эти слова — че­пуха? А контракт — просто пыль?
-Он стал таковым после того, как вы его нарушили.
-Это весьма сомнительный момент.
-Для нас — нет.
-Простите, а почему?
-Компании пришлось в отношении вас принять не­которые меры на период предвыборной гонки. Как толь­ко, Роман, договорные отношения между вами и продакшеном возобновятся, будут выплачены все деньги.
-Что за бред? Почему я работаю сегодня, а деньги дол­жен получать через год, и то только при условии заключе­ния нового контракта? Вам не кажется это унизительно?
-Вы сами подписали такой контракт, а потом еще и нарушили.
-Да сколько можно повторять, что нарушение спорное и было сделано до того, как мы подписали этот строгий договор! Вы понимаете, что это бред?! Может, сейчас пороемся в моей биографии, найдем двойку по поведению в школе и посчитаем, что это порочит честь и достоинство канала?
-Вы, Роман, передергиваете.
-Вы, Владимир, вынуждаете меня это делать! Вы прекрасно понимаете, о чем идет речь, но упорно делаете вид, что не понимаете. Возвращаясь к контракту, когда я его подписывал, вокруг меня сидели десять человек и от­кровенно давили, объясняя, в чем его прелести. Я только сейчас понимаю, в чем его прелести. Но я по-прежнему н>в пойму, почему такая богатая компания, как вы, не мо­жет удовлетворить мою простую просьбу и наделить ме­ня и мою девушку уверенностью в завтрашнем дне? Почему? Ведь это так просто! Тем более что Николай Алексеевич пригрозил мне тем, что в случае если мы уйдем вместе, то никакой депозит выплачиваться не будет, если я ухожу один, деньги выплачиваются обоим.
-Что? Я не слышал этих подробностей.
-Так вот, я вам их рассказываю. 24 августа подхо­дит ко мне Германовский вместе с шеф-редактором и го­ворит: «Роман, так, мол, и так, ты сегодня уходишь по такой-то причине. Мы договорились с руководством и пришли к выводу, что деньги, накопившиеся у тебя на депозите, тебе выплатят, но только в том случае, если Ольга останется на проекте. «А если она пожелает уйти вслед за мной?» Он ответил: «Депозит вы теряете». Так вот, его просьбу мы выполнили, а про свою он забыл.
-На это я сказать ничего не могу. Могу лишь пообе­щать позвонить продюсеру и уточнить.
-Уточните, пожалуйста.
-Хорошо, как только позвоню ему, я перезвоню вам и сообщу, к чему мы пришли.
-Договорились. Еще я обещаю вам посмотреть этот ролик.
-Да, тогда уж посмотрите и серию «Д2» заодно в среду и в четверг, но так, чтобы иметь представление о том телепроекте, из которого я пришел.
-Я так понял, что мы обо всем договорились? — спо­койно подытожил Владимир.
-Да,— коротко ответил я.
-Ну тогда всего хорошего.
-До свидания.
Не успел я выйти из офиса, как тут же мне позвонила Оля: Ты еще на переговорах?
Нет, уже все. Поговорили.— Я выдавил из себя эти слова, пытаясь говорить по слогам, придавая им ожесто­ченный окрас.
Как все прошло?
Если вкратце, деньги они платить мне не хотят.
А ты говорил, что Германовский обещал?
Ну конечно, говорил.
И что?
Ничего. Попов пообещал позвонить ему и уточ­нить этот момент. Думаю, от этого ничего не изменится. Желания платить в глазах этого молодого человека я не разглядел. Думаю, что они играют по разыгранной ком­бинации: Попов валит на Германовского, а тот в обрат­ную, так до тех пор, пока не надоест. Вот так.
Ты меня расстроил.
Ничего не поделаешь. Теперь уже привыкай.
Хочешь, теперь я тебя расстрою?
Мне кажется, больше уже некуда.
Нашего сайта больше нет.
Как это нет?
Вот так.
То есть как это?
Вот так — нет. Набираешь romaolya.ru, и ничего не происходит. Загружается страница, что сайт недосту­пен. Вот так.
П...дец. А ты администратору сайта звонила?
Да, звонила! Мальчик в шоке, не знает, что произо­шло. Говорит, что с таким сталкивается впервые. Звонил в хостинг-компанию, там ему отвечают, что все файлы сайта удалены. Кто это сделал, не знают. Говорят, хакеры запустили какой-то новый вирус, который все удалил.
Что за бред? Такого не может быть!
Нашего сайта больше физически не существует! Будто и не было.
П...дец.
Еще звонили из холдинга, сказали, что в ближай­шие два дня надо подписать новый контракт. И еще, если я не подпишу, они оставляют меня без зарплаты.
Здорово обложили.
Вот так, котенок.
Прикольно. И вот с этими людьми мы проработали три года. А ты с какого телефона звонишь? С зеленого?
-Да.
Ты знаешь, что он прослушивается?
С чего ты взял?
Я вчера был в холдинге, и там операторы передо мной извинялись, говорили, мол, извини, мы твой разговор с Олей слышали.
Какой именно?
Когда ты звонила и просила забрать тебя оттуда. Я их спросил, хорошо слышно было? Говорят, прекрас­но, будто на мне микрофон надет. Так что по этому теле­фону никаких больше переговоров.
Поняла. Ну все, котенок. Я тебя очень сильно люблю. Целую. Позвоню вечером.
Да, любимая, звони. Буду ждать.
Пока.
Пока.
Я шел от Трифоновской к метро «Рижская». Погода была чудесная. Мягкое, желтое осеннее солнце светило что оставалось сил, заливая последним теплом несу­щихся мимо меня прохожих. Москва продолжала жить в своем привычном ритме, а я замер. Мыслей было так много, что стоять с этим грузом в голове я не мог, при­шлось сесть на каменную плиту, нагретую солнцем, и предаться течению электрических разрядов в голове.
Хорошенько за нас взялись. Сайт грохнули ребята из холдинга, я в этом не сомневаюсь, видимо, для того, что­бы конфликт не вышел за рамки личных переговоров. Хотя сейчас полно других ресурсов, где я могу выклады­вать все эти неприятные подробности отношений с ру­ководством проекта, но пока вокруг ресурса соберется нужная аудитория, страницу снова удалят.
Олю вынуждают подписать новый, еще более жесткий договор. Это понятно, ее никогда отпускать не хотели. Сейчас ее свяжут контрактом и денежный кляп в рот во­ткнут, чтобы не рыпалась за мной уходить. Как бы она ме­ня ни любила, а денежки и своя жопка, гелем намазанная, важнее. Долг отказываются выплачивать тоже по вполне понятным причинам. Хороший крючок: будешь хорошо се­бя вести, тихо — выплатим, может быть, и обратно возь­мем, а плохо — извини, не получается. Вот такой расклад.
Думаю, настало то самое время «Ч». Если Оля уйдет сейчас, когда мы с организаторами еще не успели пере­ругаться, будет возможность вернуться назад. Это — раз. Продюсер, возможно, будет чувствовать себя вино­ватым в том, что передавил. Он тертый калач и мыслит несколько другими категориями, именно поэтому сдела­ет все, чтобы не дать уйти или вернуть ушедших. Чув­ство вины по отношению к нам прекрасно! Это — два. Если верить слухам, близится розыгрыш московской квартиры, претендентов не так много, перед голосовани­ем основные золотые яйца не захочет потерять даже са­мая щедрая курица. Это — три. Если вспомнить, каким скандалом закончился конкурс «Королева "Д2", то мы по-прежнему претенденты на роль оскорбленных и уни­женных. Как он любит говорить: «Основной мотив те­лесмотрения — несправедливость по отношению к лю­бимым персонажам». И тут мы короли. Это — четыре. Мы им очень нужны! Потерять нас им будет дороже, чем заплатить мне эти вшивые два с половиной миллиона! Можно смело уходить! Рычаг очень серьезный! Пойдут на все! Можно и повышение зарплаты выдавить. А если решат отпустить, то обязательно позовут обратно, как раз перед розыгрышем. И тут будет возможность вер­нуть себе все долги. Надо срочно звонить Оле! Лишь бы Бузова не спасовала. Хотя, как она говорит, ей там надо­ело, все клюют, унижают. Она постоянно ревет. Без кон­ца напоминают, что не ушла за мной. Надеюсь, еще не­много любит меня. Не спасует. Надо срочно звонить!
Оль, привет еще раз.
Привет, котенок. Ты чего?
Я тут поразмыслил...
И что?
Тебе ни за что сейчас нельзя подписывать контракт!
Это почему?
Себе дороже будет. Пока нет времени, расскажу позже. Ты меня услышала? Ни под каким давлением ни­чего не подписывай!
Да все услышала. Ничего подписывать не буду.
И еще. Тебе надо уходить оттуда.
Ты серьезно? -Да.
А как же деньги, которые тебе должны?
Никак.
Ты уверен?
—Да, я уверен. Собирай вещи и уходи. Предложат пе­реговоры, подумай и с трудом согласись. Но скажи, что переговоры будешь вести только со мной вместе. У меня есть одна мысль.
Что за мысль?
Приду на переговоры, узнаешь. Справишься?
Справлюсь.
Выполняй!
Есть, котеша.
Все, целую, пока.
Пока.
Я смело нырнул в метро. Спускался по эскалатору и продолжал нервно думать. Остается только ждать. Оля не подведет, сделает все как надо. Все должно полу­читься. Надо сейчас только ждать и надеяться на Олю. Как же я не люблю ждать! Впрочем, ждать не так долго, все случится очень скоро.

24 октября Четыре чашечки Рустама Калганова
Дни летели в ожидании переговоров. Каждый день я звонил Оле и спрашивал о том, как идут дела. Она заве­ряла меня, что все в полном порядке. Германовский уже перезвонил и назначил переговоры. До субботы остава­лась всего пара дней.
Зазвонил телефон. Номер был незнакомым. Я напрягся в ожидании самого худшего. Собрался с мыслями и нажал кнопку приема.
Алле!
Алле.
Ромка, привет.
Привет.— Голос был весьма жизнерадостный и зна­комый, но, чей именно, мне не приходило в голову.
Ты что, не узнал? Это Люба.
Какая Люба?
Люба Ткаченко.
А?! Ткаченко! Привет! Я тебя не узнал.
Я уже поняла. Это мой новый номер, сохрани его. Старый я потеряла вместе с телефоном.
Ладно, сохраню. Ты как поживаешь?
Ну, в целом, конечно, хорошо. А ты?
Я?.. Я даже не знаю. Бывало и лучше, конечно.
Что так?
Да по телефону не хочется.— Я подумал, что хо­тел бы ее видеть, а то я с этими играми из дома никуда не выбираюсь.— Ты что сегодня делаешь?
—Ну у меня есть одна встреча деловая, она за­кончится часов в семь, а потом я ничего не планиро­вала.
Прекрасно, может, увидимся? Я подумал, что нам есть что рассказать друг другу.
Давай. Я с удовольствием. У меня, правда, столь­ко новостей!А где?
Тут рядом с моим домом есть кафе с потрясающим видом на Кремль.
Хорошо. Адрес скажи и как кафе называется.
Кафе «Рис и рыба», это в здании кинотеатра «Удар­ник». Улица Серафимовича, дом два.
Ух ты, дом два?!
Да, именно. Ты не против суш, роллов и прочего дерьма из сырой рыбы?
Нет, ты что! Я же очень люблю!
Ну вот и прекрасно. Ты на чем передвигаешься?
На чем, на метро, конечно.
Станция метро «Боровицкая».
Ладно, в восемь буду.
До встречи.
Пока.
Я был очень рад ее звонку. Мне хотелось отвлечься, бухнуть, покурить кальян, слегка пофлиртовать. Вечер обещал быть интересным.
До восьми часов оставалось немного времени. Я гото­вился, как на свидание, мне хотелось казаться домаш­ним, уютным, располагающим к себе, но не слишком. Надеть вязаный теплый свитер с высоким воротом? Нет, он слишком уютный, я засну. Рубашки? Они все сейчас мне кажутся некрасивыми или неподходящими, да и слишком классически будет. Я провел у шкафа со­рок минут — гигантское время для меня. Пришлось остановиться на классическом вишневом джемпере, си­них джинсах, добротном ремне, классических туфлях и пальто. Уже на пороге вспомнил про запах. Я не пахну! Для флирта нужен запах. Я обильно подушился, открыл дверь и вышел.
От меня до кафе идти не больше пяти минут. Я во­шел, выбрал удобный столик с хорошим видом и заказал себе 0,5 пива. Люба задержалась на полчаса.
Ромка! Привет.— Люба была в прекрасном распо­ложении духа. Она, не стесняясь, кричала на все кафе. Святящееся улыбкой лицо, серое вязаное кепи, белая шуба, высокие сапоги на шпильке. Я встал, чтобы ее встретить, и ощутил какая она большая. Люба обняла меня, как ребенка, слегка нагнувшись.
Любажем, привет!
Ромажем!
Отлично выглядишь.
Спасибо, ты тоже. Ты уже пьешь? Я буду то же. Официант, будьте добры, принесите даме 0,5 пива.— Люба говорила очень громко!
Люба, ты как ураган!
А что скромничать? Я так х...рово себя чувствовала по­сле ухода с «Д2», что сейчас отыгрываюсь! Ты уже заказал?
Нет еще.
Вот меню, давай заказывай.
А что, ты так сильно переживала из-за ухода?
И по этому поводу тоже. Да что, мало поводов для расстройства? Во-первых, конечно, я переживала из-за этого ублюдка Калганова. Сука, тварь! До сих пор его прыщавую морду ненавижу!
Ты знаешь, я тоже никогда его не любил, но ты же вроде с ним жила.
Жила, и что с того? Это не помешало ему устроить заговор и выгнать меня, беременную, на голосовании!
—Так ты что, правда беременная была? — Я очень
удивился.
-Да!
Ого.
Представляешь, какая тварь! Он еще после ухода неделю каждый день своей мамаше звонил и меня блядью, шалавой называл. Мол, я где-то на стороне с солда­тами нагуляла. Вот сука! Ненавижу его!
Подожди, я что-то ничего не понимаю. С какими солдатами?
Да ни с какими! Это он так, для зрителя нап...дел. Хотя, правда, давай я все по порядку.
Давай, а то я ничего не понимаю.
Ты помнишь, пришла я, вся такая раскрасавица, во второй раз? Долго я там свое е...ло марафетила, каж­дый день п...ду брила, умывалась, кремами мазалась, а женишков-то ноль. Никого у меня, такой красавицы, не было. Один вот этот Руся. Я, конечно, знала, что он пти­ца голубая, поэтому внимания на него не обращала, а он все вокруг да около вертелся, на уши сесть пытался: «Люба, ты такая пышная, такая дородная...» Какое у не­го там слово еще любимое было?
Маслакастая.
Точно — маслакастая. Я в таких комплиментах не особо секу. Мне казалось, что и правда ему нравлюсь. Он все мне комплименты свои льет в уши, а потом пред­лагает в домик заселиться. Я думала, пока никого подхо­дящего нет, покручу с ним, чтобы меня как одиночку не выгнали, а потом, думаю, и прынц какой-нибудь появит­ся. Вот и решила заселиться с ним. Я ж по природе сво­ей натура авантюрная.
Я это помню, ты тогда даже на Лобном сказала, что натура ты авантюрная и почему бы тебе не попробо­вать с Рустамом.
Да-да. Ну и что ты думаешь? Месяц мы с ним по­жили, и чувствую — все, Ром, влюбилась по-настояще­му в этот мешок с салом. Да еще как сильно влюбилась! Сначала жили нормально, он такой обходительный был, все Люба-Люба, чай мне приносил, старался. По вече­рам мы кино смотрели. Ты же знаешь, он парень толко­вый, не дурак. Кино мне интересное показывал, а я же не особо в этом разбираюсь, и, знаешь, нравилось. Ну а почему нет? В жизни же любой опыт полезен. Я стара­лась разбираться, пыжилась, мнение свое высказывала. Он ведь собственное мнение человека всегда ценит. Учил даже меня. «Люба,~- говорит,— ты что думаешь, я плохой? Нет, я хороший, просто, чтобы тут выжить, надо быть плохим. Паинькой здесь быть нельзя, а вот, если гадость скажешь или резкость — это всегда пока­жут». И ведь он прав. Да что я тебе рассказываю, ты и сам не хуже моего знаешь. Цветы даришь, в любви при­знаешься — не показывают. А как дерьмом кого-то обольешь — тут же в эфир. А он, хитрый, всегда эфиры отслеживает.
Он же постоянно в периметре.
Ему мама все записывает. На выходные домой вы­езжает и смотрит.
Я вспомнил. Он каждый раз едет на выходные, как в отпуск,— сумки собирает.
А в сумках знаешь что?
Конечно, знаю. Мы даже сцепились с ним один раз по этому поводу. Он в сумку все самое хорошее из холо­дильника выгребает, везет своей богатой семье дешевую колбасу из кармического холодильника, сыр, фрукты, ло­сось слабосоленый — короче, все!
А еще он там возил ворованную у девочек косме­тику, платья, футболки — все, что под руку попадалось.
Правда?
Ну конечно, он так у Бони платье украл, у Тори, а потом, когда мы с ним в Краснодар ездили, я это платье на его тете видела. Я же не дура, такие вещи замечаю. Он у девчонок хорошие вещи тырит и домой тащит. А потом из дома всей своей родне на Кубань отправляет. А его тетки из деревень рады подаркам московским. Они ж не знают, что Руся эти кофточки, платья и косметику ты­рит! Как раз когда к нему в гости приезжала, я это и обнаружила. Тетки по случаю моего приезда вырядились, как матрешки! А я смотрю одно платье — Бони, второе — Тори!
Видишь, молодец какой, заботливый! Кормилец. Такого Любка парня потеряла!
Да п...дец. Как мы с ним в Краснодаре были, это просто ужас.
Он что, из Краснодара?
Да нет, он из Славинска на Кубани. Короче, при­шли мы в его школу, в которой он учился. А там дети, все, кто повзрослей, на него орут: «Пидор, не позорь наш город!» Представляешь! Такой кошмар начался! Те, кто посмелее, пинают его, швыряют в него что под руку попадется, орут! Но, слава богу, в меня ничего не попа­ло, а вот ему досталось. А ведь это еще снимали. Так он потом долго умолял оператора, чтобы это в эфир не да­вали. Что я там пережила, не описать!
Мы что-то сбились. Ты говорила, что жили вы пре­красно и нравилось тебе очень.
Ну да, жили с ним поначалу хорошо. Он очень лю­бит в душ сходить, у него средств разных косметических много, как у бабы хорошей. Выйдет из душа и кричит: «Люба! Любаня, иди ко мне!» Я ж с надеждой бегу в душе­вую, а он баночку крема мне протягивает и говорит: «На­мажь меня». Мне ж несложно, тем более я люблю его. Что делать, беру, мажу его, а меня аж трясти начинает!
Почему? Хотела зарубить его?
Нет, конечно. Я его мажу и чувствую, возбужда­юсь, у меня снизу живота всю теплом заливает, губы на­бухают. Я так сильно его хотела, что аж щеки краснели! Намажу, а он буркнет мне вот так грубо: «Спасибо» и пойдет гордо, как царь.
А секс?
Какой секс? Он же пидор!
Ха-ха-ха! Ну ты даешь. Откровенно!
А что тут стесняться? Это я раньше по нему как овечка блеяла, а сейчас уже все, отвернуло на все сто восемьдесят градусов.
Ну а как же ты с ним жила, если он гей?
Как-как? Вот так и жила, надеялась, что он нормаль­ный, ну или хотя бы бисексуал. А он оказался чистая...
Гомосятина!!!
ДА! Ха-ха-ха-ха! — Люба так звонко и открыто смеялась, что хотелось смеяться вместе с ней. И я сме­ялся от души. Я ржал! Она не стеснялась ни людей, си­дящих вокруг и косящихся на нас, ни официантов — ни­кого! Ей было насрать на них всех, и это мне в ней очень нравилось.
Ой, фуф, я давно так не смеялся.
Так вот. Я сначала думала, что он стесняется. На­чала соблазнять его понемногу, то пеньюар красивый надену, то по домику в белье пройду. Нормальный му­жик уже давно бы клюнул, а он ноль внимания. Ты пом­нишь, для Бузовой кровать под потолком делал?
-Да.
Вот и у нас такая была, только в другом домике. Так вот. Он из душа выходит, только полотенцем при­крыт, а я полупрозрачную сорочку надела, трусиков нет и по этой лестнице забралась, только жопа торчит, типа в ноутбуке ковыряюсь. А я ведь, Ром, в нем, в ноутбуке этом, ничего не понимаю. Но стараюсь! Сам понимаешь, какой вид снизу открывается. Я торчу, а сама одним гла­зом через отражение в окне за ним наблюдаю. Ну и что ты думаешь?! Он ходит по комнате, будто ни в чем не бывало! Никакого внимания! Ну ладно, думаю, может быть, ночью его одолею. Как я только к нему ни ложи­лась, и ноги раскину, и жопой к нему повернусь, и со­гнусь раком, и разогнусь — бесполезно, будто нет меня. Спит, даже не притронется.
А мысли у тебя не было, что он другой ориентации?
Была, конечно, но я его так сильно любила, что мне казалось, это неправда. Он из душа выходит, капли по телу стекают, а я смотрю и горю. Хочу его жутко. Ведь он как мужчина привлекательный. Ну согласись?
Ну... может быть,
Лицо, плечи... Крупный он такой, настоящий му­жик. Мне казалось, что наконец-то я нашла свое счастье. И как тут поверишь в то, что он голубой? Ведь если лю­бишь человека, никаким рассказам про него не пове­ришь. А он еще умело мои мысли направлял в другое ру­сло. Кто-то, типа тебя, ляпнет про то, что он гомосек, Рустам отмолчится, а потом после Лобного, в домике, скажет мне с обидой и дрожью в голосе, что, мол, Третья­ков не верит в то, что я тебя люблю, мол, завидует. А я ведь и правда начала к тебе неприязнь питать. Думала, правда, не верит Ромка в нашу любовь! Завидует!
Хитрый!
Да что ты! А бывало, как ляпнет что-нибудь типа: что-то ты, Любка, поправилась, и жопа у тебя жиром за­плыла. Я обижалась сильно, а ему на мои обиды пле­вать. Я же думаю, что он меня не хочет, потому что я не такая, как ему бы хотелось. Давай худеть, на дорожке беговой часами зависала, на мне лица нет, а он меня еще больше долбит: то страшная, то тупая, то готовить не умею. Да что он мне только не говорил! Я уже в пани­ке, а ведь люблю! Представляешь, чувствую, что закле­вал меня, а уйти не могу.
Ну а забеременела-то ты как?
Ой, это вообще обоссаться история!
Подожди, давай еще пива по 0,5 закажем? Будешь еще что-нибудь кушать?
Пиво еще давай. Есть уже не хочу. Наелась.
Официант, принесите нам, пожалуйста, еще по 0,5.
Помнишь, Настю с Сэмом организаторы на ребен­ка разводили?
Помню.
Ну так вот. Рустам прослышал, что им за рожде­ние ребенка обещают трехкомнатную квартиру в Мос­кве. И он, не будь дураком, решил у Насти с Сэмом квар­тиру увести. Видимо, переговорил с Германовским, тот ему слухи подтвердил, и Рустам решился делать детей. Мы в тот день как раз поехали за периметр на какую-то тусовку. Я обрадовалась, ну наконец-то вот мой шанс обратить его внимание на себя. Мужички на меня будут смотреть, делать комплименты, Рустам начнет ревно­вать. Я намазалась как следует, платье шикарное подоб­рала, каблук, прическа, все как надо. Мы поехали. Как я и предполагала, мужиков там было очень много. Вы­глядела я роскошно, но все комплименты почему-то де­лали Рустаму: Рустам, какая у тебя Люба красавица! Руся, она такая веселая! Но контрольный комплимент мне сделала его мама: «Рустам, посмотри какие у Любы роскошные бедра, она очень легко родит и, судя по все­му, будет прекрасной матерью. Люба создана рожать детей!» После этих слов он откинул все сомнения.
Вот уже интересней становится.
Мы приехали домой. Он мне говорит: «Готовься Любка, будем детей делать!» А я, ты ж знаешь, всегда готова. Он закрыл домик, выключил микрофоны, замо­тал камеру своим полосатым шарфом и пошел в душ. Ап­паратная ничего нам не сказала, наверное, были в курсе того, что мы там должны делать. Я в это время быстро разделась и легла. Очень нервничала, думала о ерунде: снять трусики или нет, какую позу принять, как буду смотреться выгоднее — так или так. Надо ж было рас­положиться так, чтобы складок жировых не было видно. Мне казалось, что самый важный день в моей жизни на­стал, и именно сейчас, оттого как я его встречу, так все и пройдет. В итоге я раскорячилась на столько роскош­но на сколько смогла: ногу одну согнула, руку под голову, пеньюаром себя красиво так прикрыла. Жду. Прохо­дит минута, две, три, пять, десять, двадцать. У меня уже рука затекла. Выходит Рустам из душевой комнаты с ка­кой-то чашечкой, в резиновых перчатках. Я его спрашиваю, что это такое? Он отвечает так робко: «Это то самое...» Что это? «Это то, чем делают детей...» Ну не придурок ли? Никогда я его таким не видела, он был похож на ребен­ка! Я, конечно, поржала над этим как следует. Он жут­ко покраснел и даже немного разозлился, но, поскольку деваться ему было уже некуда, продолжал стоять в две­рях с чашечкой надроченной спермы. Я его спрашиваю: «А может быть, мы как-нибудь традиционным спосо­бом?» Он, на полном серьезе: «А как это?» Я ему объяс­няю: так, мол, и так, достаешь свой член и вставляешь мне его вот сюда — и показала ему, не стесняясь, куда. Он та-а-ак скривился! Ром, будто у меня там все грана­той разорвало, а потом плесенью покрылось. Вот тут я как раз поняла, что женщина для него — последнее су­щество на планете, и он никогда к ней не прикоснется. Дальше наше общение выглядело вот так:
А что ты думаешь, так не получится?
Как?
Ну вот так, я тебе по... помажу.
Что ты мне помажешь?
Ну... пипку твою.
Тут я, конечно, не выдержала и заржала еще больше.
Придурок! Нет, конечно! Ничего так не получится!
Ну, может быть, получится?
Со мной, конечно, такое впервые, ну а чем такой опыт плох? Я завелась и подумала, ну раз нормально трахнуть не может, пусть помажет, хоть какое-то удо­вольствие. Мазал он, конечно, добротно, пальцами прям туда, внутрь, все до последней капли! Даже мне ноги поднял и потряс, чтобы все поглубже прошло. Я, пока он мазал, ржала как укуренная, а он все серьезно делал. Старался, сопел. Потом, когда первая чашечка закончи­лась, он побежал делать вторую и снова мазать!
Как Русе квартиру хотелось!
И так, представляешь, четыре раза! Четыре ча­шечки Рустама Калганова! Он старался, мазал мне п...ду и поднимал ноги. Потом бежал в душ, дрочил и снова мазал. Четыре раза! Лучше б трахнул столько раз! А я все это время лежала и хихикала до тех пор, пока сперма у меня не побежала через край. Он это увидел, быстро подушку мне под жопу засунул и сказал минут десять—пятнадцать лежать.
И все?
— Да, и все! А потом прошло две недели. Мы начали ругаться еще больше. Я на него обиделась. Как раз в это время была задержка. Я сделала тест, он оказался поло­жительным. Говорить ему я не хотела, слишком обраду­ется, поэтому молчала. И вот домолчалась до того, что он устроил заговор и слил меня.
А что, он до конца так и не узнал, что ты забереме­нела?
Узнал, только чуть попозже. После голосования меня вывели к воротам, крикнули вслед: «Мы счастли­вы»., Ко мне подошел Германовский и деликатно начал разговор, на тему того, что жаль, что все так получи­лось. Говорил, по мне было очень видно, что я его люби­ла, что он козел, ну и все в этом роде. Ты же знаешь, он может такие беседы вести. Потом аккуратно спросил про мою беременность, а я возьми и выпали: «Да, бере­менна». Он ненавязчиво сказал мне, чтобы я, когда вер­нусь собирать вещи, обязательно это сказала в кадре, а то зритель никогда не узнает о том, какой Рустам подо­нок. Еще сказал, что на моем месте он дал бы ему по ро­же. Я была в таком состоянии, что готова была сделать все что угодно. В итоге, что ты думаешь? Я так и делаю! Возвращаюсь в периметр собирать вещи, с Калгановым, естественно, возникает ссора. Я ему говорю, что бере­менна. Он меня обзывает шлюхой, блядью, говорит, что меня толпой е...ли какие-то солдаты, и я от них залете­ла! Именно поэтому он меня бросил! Представляешь, какой мудак?! Я ему отвечаю, что его чеченскую морду, как только он выйдет отсюда, превратят в кровавое меси­во. Он ведь этого очень боится. Рустам размахивается и бьет меня со всей силы кулаком по лицу, я падаю на стол, он хватает меня за шею и начинает душить. Я, есте­ственно, пытаюсь ему ответить, но что у меня может по­лучиться? Он хоть и пидарас, но сильный. Короче, завя­зывается драка. А поблизости еще никого нет, одни малолетки, разнять некому. Он меня башкой по столу елозит, а я ничего сделать не могу. Я уже думала, что он меня задушит. Короче, все-таки кто-то ввязывается, разнимает, я еще продолжаю орать на него, что ему пи...ец, потому что его братья ему отрежут голову за то, что он так со мной обошелся. Вот так.
Жесть.
А потом, сообразив, что этот разговор через шесть дней будет показан, Калганов бежит в аппаратную, по дороге встречает продюсера, падает ему в ноги, я не шу­чу, правда, падает на колени и, целуя обувь, просит, что­бы это по телевизору не показывали. Он рыдал и умо­лял, чтобы Германовский вырезал этот разговор из эфира. Представляешь?! Не знаю, что еще Рустам сде­лал продюсеру, но наш разговор к эфиру очень сильно подрезали. По кадру получилось, что я истеричка, ору на него, а он просто схватил меня за шею, решив успо­коить таким образом. Про то, что он чеченец, а никакой не татарин, как всем говорит, все вырезали. Вот так.
А потом?
Что потом? Потом он каждый день звонил своей маме и рассказывал про меня такое, что уши вяли. Моя мама смотрела на него вместе со мной и была готова застрелить этого ублюдка и тех, кто решает это показы­вать на всю страну. А я, беременная от него, сидела и смотрела. Ты можешь себе представить, я ношу его ре­бенка в себе, часть этого ублюдка, а он каждый вечер на всю страну называет меня б...дью и шалавой! Мне даже сейчас больно вспоминать то, что я тогда чувствовала. Ром, мне жить не хотелось. Я впервые всерьез задума­лась над тем, чтобы покончить с собой. Я думала, что все, кто меня видит на улице, в метро, в кафе,— все они думают именно то, что Рустам каждый вечер орет по те­левизору. Представляешь, я же его любила по-настоя­щему, думала, что он — мое счастье, решила забереме­неть от него. Мне было так тяжело! Я всерьез думала про то, как долго буду висеть на суку, прежде чем умру, а еще я думала над тем, как скоро во мне умрет малыш после того, как умру я.
П...дец.
А потом мы с мамой долго советовались, что де­лать. Мое мнение менялось раз десять в день: то я хоте­ла оставить малыша, то снова решалась на аборт. Мне хотелось, чтобы у меня был ребенок,— неважно, что от этой мрази, ведь это была часть меня, которая росла во мне каждый день. Мама настояла на том, чтобы я сходи­ла к гинекологу и проконсультировалась. Я сходила. Доктор сказал, что аборт нежелателен, так как есть вы­сокая вероятность бесплодия. Представляешь, во что я вляпалась? Идиот, которого я любила и от которого за­беременела, каждый вечер позорит меня на все страну, а мне еще от него аборт нежелательно делать, потому что могу вообще бесплодной остаться. А тут еще вдоба­вок Германовский начал названивать. Ты же знаешь, он давно хотел, чтобы ребенок родился на проекте.
Да, я знаю. Это его голубая мечта превратить шоу в бесконечное «The Truman show». Ребенок позволил бы ему сделать шоу бесконечным! Зрителю было бы очень интересно наблюдать за тем, как плод развивается вну­три героини шоу, вместе с тем как развиваются ее отно­шения в коллективе. Будущую мать ставили бы в такие условия, которые бы очень возмущали зрителя. А потом роды, развитие самого малыша — все это очень интерес­но. Они бы обеспечили интерес к шоу еще лет на пять и сумасшедшие рейтинги.
Германовский начал мне звонить и убеждать, что мое возвращение на проект просто необходимо. Он обе­щал мне квартиру в Москве, хорошую зарплату, гаран­тировал самые лучшие клиники, лучшие условия после родов. Пел как соловей. Ты его знаешь, он может. На­званивал мне каждый день, приглашал на тусовки, ужи­ны в рестораны, презентации в кино и прочую чепуху. Говорил о том, что мы этому ублюдку Калганову еще по­кажем! Мы обязательно проведем анализ ДНК ребенка, и вот тогда-то ему будет не отвертеться! Мы всем пока­жем, какая он сволочь! Я уже начала склоняться к тому, чтобы вернуться. Начала представлять, что действи­тельно таким образом отомщу ему. А потом мы как-то сели дома на кухне с мамой, поговорили. Я ей рассказа­ла про все, что происходит со мной, на что провоцирует меня продюсер, и в результате я решилась на аборт.
Жесть, Люба!
После того как я сказала об этом продюсеру, его, естественно, как ветром сдуло — звонки прекратились, приглашения в рестораны тоже.
Ну это понятно, ты просто перестала быть ему ин­тересна.
Аборт прошел нормально. Единственное, что, ког­да все закончилось, со мной была настоящая истерика. Я как будто видела, как из меня вынимают по частям моего маленького сына...— Люба глотнула еще пива и отвернулась к окну. Слезы градом покатились по ее ли­цу. Она повернулась ко мне, вытерла их одним махом, громко шмыгнув носом и продолжила: — А через не­сколько дней мне стало плохо. Сильно болела голова, я часто теряла сознание, меня тошнило и рвало. Я в пря­мом смысле жила в туалете. Я думала, что это — по­следствия аборта, и сн*ва пошла в клиник^. С трудом залезла на это их страшное кресло, раскорячилась там, как смогла. Моя врачиха долго там все смотрела, иска­ла. Сказала, что во мне остались куски плода... Меня еще долго скребли какой-то хреновиной. Бля, это так больно! После этой экзекуции меня оставили в клинике. Я поле­жала немного, но здоровье не улучшалось. Становилось только все хуже и хуже. Меня повели еще на одно обсле­дование, потом еще на одно и еще на одно. В конце концов выяснилось, что у меня случился инсульт.
Ни х...ра себе!
Да. Вот такой ценой мне обошлось участие в попу­лярном шоу.
У меня тут просто детский сад по сравнению с тобой.
Но даже и это еще не конец.
Ничего себе!
После инсульта я очень долго сидела дома и не вы­ходила. Мама ухаживала за мной, как за ребенком, прино­сила кушать, готовила, убирала, я ничего не могла делать сама. Потом по чуть-чуть начала отходить. Стала бывать на свежем воздухе, дышать, меня стали навещать старые друзья. Короче, я приходила в норму. Начала работать.
Где?
Помнишь, я говорила, что до «Д2» работала в одной маленькой фирме, которая организовывала праздники?
-Да.
—Я к ним вернулась и начала снова полноценно жить. Писала песни и продавала их тем, кто хотел сделать люби­мому или любимой подарок. Короче, жизнь налажива­лась. Я накопила немного денег и решила поехать отдох­нуть в Испанию.
Ух ты!
Да, я знаю, что ты с Бузовой тоже там был. Так вот, я ку­пила тур и полетела. Прилетаю в Мадрид. Аэропорт огромный.
Я был там. Знаю.
Ну вот, я, как баба из Марий Эл, смотрю вокруг и всему удивляюсь. Взяла тележку, получила багаж и вы­шла покурить. Тут ко мне подходит какой-то красивый загорелый мальчик в белой маечке и начинает что-то по-испански тараторить. Я ж по-ихнему ничего не пони­маю, но слушала очень внимательно. Мальчик мне по­нравился, симпатичный был. Он что-то мне старательно рассказывал, а я внимательно слушала, но ни хрена не по­нимала. Короче, сказала ему что-то вроде: я не ондестен. Гуд-бай. Он ушел. А когда я докурила и оглянулась, по­няла, что меня обчистили!
Серьезно?
Да! У меня сперли сумочку, в которой было все! Паспорт, деньги, мобильный телефон, путевка — короче, все! У меня остались с собой только два чемодана, заби­тых тряпками.
Люб, ты не можешь без приключений.
Видимо, да. Я очень долго пыталась добраться из аэропорта до нашего посольства в Мадриде.
Денег-то нет.
Вот именно. Как добралась, рассказывать не буду. Долго это и неинтересно. Встретила в посольстве рус­ского мальчика. Он учится в МГИМО и тут в Испании проходит практику. Хороший мальчик, как ты понима­ешь, из хорошей семьи, он мне помог оформить времен­ные документы, поселил меня в гостиницу на неделю. Начал ко мне заезжать. Я ему понравилась. У нас закру­тился роман. Представляешь!
Ну ты даешь!
Вот так. Он помог мне вернуться в Россию, и вот недавно я прилетела.
Тебе теперь, видимо, надо заново делать документы?
Да, надо делать. Надо ехать в мою любимую Ма­рий Эл и все делать заново, я же там прописана. Но де­ло не в этом, а в том, как долго я шла к своей любви и что мне пришлось пережить на пути к ней.
Н-да-а...— Я даже не знал что ответить. Все мои переживания и расстройства казались теперь такой че­пухой.
Ну а у тебя что?
После твоего рассказа у меня, наверное, все нор­мально.
Нет, ну серьезно, расскажи.
Я подробно рассказал ей все, что со мной случилось за последние два месяца, начиная с ухода. Люба внима­тельно слушала и, как любая впечатлительная женщи­на, охала и кивала головой. Я рассказал все честно, не привирая и не приукрашивая. Вплоть до того, что сей­час ищу работу, но это, оказывается, не так просто, как мне казалось.
Люб, я, наверное, пойду домой. У меня завтра тя­желый день, переговоры с Германовским.
Это по поводу денег?
Совершенно верно.
Ну хорошо, пойдем.
К этому моменту в ресторане осталась всего пара свободных столиков. Мы быстро рассчитались и вышли. Я помог ей поймать такси, чмокнул ее на прощание в щеку, посадил в машину и, подняв воротник пальто, по­шел домой. Все-таки хорошая девушка Люба, веселая.
Мысль о завтрашнем дне и предстоящих перегово­рах, как ветер, разогнала туман опьянения. Я уже прос­читывал алгоритм разговора, продумывал всевозмож­ные комбинации аргументов. Германовский относится к тем людям, которые своей болтовней могут завести со­беседника куда угодно. Он может разжалобить, рассердить, испугать, приласкать. Он большой плут и умник, этот Николай Алексеевич. Он не раз убеждал меня в том, с чем я отказывался соглашаться. Арсенал его средств убеждения очень велик: обаяние, интеллект, оратор­ское мастерство; когда первые не действуют, он подклю­чает весьма распространенные средства управления: страх, стыд, долг, ответственность; когда и это не рабо­тает, в ход идут контракт и деньги. Я не раз ему прои­грывал, но были моменты, когда и одерживал верх. Я знал его любимую тактику: заболтать. Он, как цыган­ка в контакте с лохом, смотрит в глаза и заставляет со­глашаться с тем, что еще пять минут назад вызывало жуткое раздражение. И сейчас я переживаю, что завтра у меня может не хватить духу настоять на своем.
__________________

25 октября Переговоры
Погода была отвратительная: мелкий дождь, ветер, кру­гом лужи и грязь. В такую погоду лучше сидеть дома или стоять в пробке, слушать радио и смотреть на съеженных прохожих, а я без зонта, в легкой куртке и панамке шле­паю по лужам демисезонными туфельками. Дождь с ве­тром лупили по мне изо всех сил, а я, как придурок, им сопротивлялся. От метро до холдинга пешком минут де­сять, я шел двадцать.
Мокрый, замерзший и, естественно, злой, я вошел в чистый и светлый холл здания. Там уже сидела Оля. Она была в нарядном серебряном пуховичке, светлых сапожках, волосы заплетены в косу, на лице ни капли косметики. Видно, снова мама ей наговорила, что она и так красивая.
Привет, котеша!
Привет.
Ты что-то слегка промок,— с самодовольной ухмыл­кой произнесла она.
Да есть немного, а ты, я смотрю, сухонькая.
Меня на вокзале встретил водитель.
Хорошо быть звездой.
Да, неплохо.
— Ну что, идем?
— Идем.
Мы выписали пропуск и прошли турникет.
Вам на третий этаж,— заботливо сообщил охран­ник.
Спасибо, мы знаем.— Я смело улыбался, будто се­годня выиграл в лотерею миллион долларов США. На деле, при самом благополучном исходе разговора, лишь верну заработанное за три года. Всего сто тысяч долла­ров. В пересчете на рубли два с половиной миллиона. Когда я приехал в Москву на подписание контракта, за победу был объявлена сумма 50 тысяч долларов. Мысль о том, что я могу стать ее обладателем, возбуждала мое провинциальное сознание до крайности. Для меня это были огромные деньги. Тогда я уже был миллионером в мечтах. Сейчас сумма потеряла былую привлекатель­ность, а годы, проведенные в Москве, дорогие машины, элитные квартиры, бутики в Третьяковском проезде — все это превратило мое придуманное богатство в пыль. Не радовала даже мысль, что за участие в шоу мне дол­жны в два раза больше, чем за победу. Если я все-таки получу эти деньги, можно будет считать, что мое уча­стие в шоу закончилось победой. Я молча шел по кори­дору с этими мыслями и уже пересчитывал деньги.
Ну что, заходим? — спросила Оля. Мы останови­лись перед кабинетом продюсера и не решались захо­дить.
Давай еще раз все проговорим?
Да сколько уже можно? Мне надоело. Мама дома все уши прожужжала, теперь еще ты,— раздраженно от­ветила Оля.
Давай так: что нам надо?
Нам надо: мне — ежемесячную зарплату в пять тысяч баксов, а тебе — твои заработанные деньги.
Верно.
Все, заходим.
Я уверенно постучал в дверь.
Это мы, здрасте.— Оля открыла дверь и пробежа­ла вперед.
Да, заходите. Я уже вас жду. Присаживайтесь.
Николай Алексеевич, какой кошмар! У нас в Пите­ре двадцать градусов и солнце, а тут слякоть, холодно, дождь. А еще говорят, Питер — пасмурный город! Вооб­ще, я в шоке.— Оля затараторила будто ей год не давали говорить.
Здравствуйте, Николай Алексеевич.— Я протя­нул ему руку, он охотно, ее пожал:
Салют. Присаживайтесь.
Германовский сидел за столом в небольшом кабине­те. Стол стоял прямо у окна, так что свет падал ему на спину. Не самое удачное расположение, хотя по-друго­му его не поставишь. Я почему-то представил себя сидя­щим в доме напротив- со снайперской винтовкой и поду­мал, что удобно будет стрелять, попаду точно в голову. Комнатка была действительно маленькая, поэтому если разлетятся мозги, то большая их часть шлепнется в пу­стой шкаф напротив стола, а по зеленоватым стенам с вывешенными фотографиям музыкантов размажутся яркие капли крови. Все станет более торжественным, только вот Германовский останется прежним в этой же белой рубашке и черном велюровом пиджаке с закатан­ными рукавами. Его черная бейсболка вместе с остатками головы упадет на клавиатуру и замажет ее, хотя как раз клавиатуры мне было не жаль, она была старая и за­мызганная, а я такие терпеть не могу.
Он же, как всегда, был хорош и смахивал больше на пижона, чем на работника телеиндустрии. Те всегда хо­дят в засаленных бейсболках, пуховых жилетках, широ­ченных штанах с обилием накладных карманов и в корич­невых кроссовках, которые шьет «Columbia Sportswear Company». А в нем все было прекрасно: и одежда, и ли­цо, возможно, даже мысли, только взгляд казался устав­шим.
Стены кабинета были увешаны фотографиями Джона Леннона, Стива Тайлера, Мика Джаггера, «Kiss», Тома Уэйтса и участников «Д2»: Степы, Алены, братьев Кари­мовых, Солнца, Мая. Наших с Олей фотографий не было.
Если честно, даже раздеваться не хочется,— про­должала возмущаться по поводу погоды Оля.— Вы представляете, мы на съемках моего утреннего шоу де­вочку прямо с постели подняли!
А разве она не была предупреждена?
Нет, я же говорю, прямо с постели!
Очень странно, потому что эта девочка может по­дать в суд на вашу команду за незаконную видеосъемку. Команда должна страховаться и перед съемкой или по факту подписывать соглашение с человеком, которого снимали, иначе они проиграют.
Я продолжал разглядывать фотографии, вывешенные в ряд, как в картинной галерее.
Удивительное сочетание звезд мирового масшта­ба с участниками «Д2»,— вслух сказал я.
Тут нет ничего удивительного. Это те люди, кото­рые влияют на массовое сознание.
Вы хотите сказать, Николай Алексеевич, что я, Ольга Бузова, влияю на массовое сознание? — игриво спросила Оля.
Оля, ты влияешь даже на меня.— Германовский поддержал ее игривый тон.
Ну что вы, Николай Алексеевич, разве я, студент­ка из Санкт-Петербургского государственного универ­ситета, могу повлиять на такого зрелого мужчину в рас­цвете сил? — Переходить к делу Оле явно не хотелось. Я тоже медлил, но оттягивать этот момент было бессмы­сленно. К тому же мне очень не нравилось ее кокетство. Во мне проснулась ревность.
Николай Алексеевич,— передразнивая его низ­кий тон, продолжала игру Оля,— но ведь мы с вами взрослые люди, ну я-то еще не очень взрослая, но вы-то уже о-го-го! Вы просто поймите, мы тоже очень много берем полезного для себя из работы с такими талантли­выми людьми...
Я больше скажу,— заметно оживился продю­сер,— я тоже что-то выношу для себя полезного из той жизни, которую вы проживаете в кадре. Каждый день человек должен чему-то учиться, и, как только он сел и понял, что он знает все — ему п...дец. Поэтому я всегда готов признать за собой какие-то не очень приятные вы­сказывания, ошибки. Я тоже человек, и мне свойствен­но ошибаться. Я заранее приношу свои извинения, если мои слова в прошлый раз тебя, Оля, оскорбили или по­казались грубыми. Они, безусловно, были эмоциональ­ными, но мы все люди и, к сожалению, можем выходить за грань и терять над собой контроль. И в итоге, что бы мы друг другу ни говорили, результат от этого не меня­ется: вы все равно защищены нами, закрыты, и у вас есть все. На сегодняшний день, как бы мы ни ругались, как бы ни спорили, мы друг друга не подводим и не под­ставляем. Да, мы можем устраивать интриги на площад­ке, и они могут быть не очень приятными, но это шоу. И я тебе, Оля, еще тогда говорил, что если именно ты с этим не согласна, то никакие деньги ничего не решат.
Потому что деньги в итоге за это и платятся. Твои сле­зы, Оля, к сожалению,— самый дорогой товар!
Я понимаю эта, это и шоу, это и все понятно,— Оля хотела сказать что-то очень ее волнующее, и поэто­му речь ее становилась бессвязной и ломаной.— Раз у нас разговор на откровенную тему, то почему как бы я, потому что я помню, когда мы сидели в беседке, вы гово­рили: ребят мне так жалко, что так происходит, но вы не переживайте, мы будем вас поддерживать, потому что вы по сути одна из единственных пар. Я понимаю, что мне не от кого ждать больше поддержки, кроме как от руководства, от вас, и мне хочется, чтобы лишний раз вы сказали: «Ты не переживай, все будет хорошо». Но после этого я мало того, что не получаю поддержки сло­весной, но вы еще и через ведущую говорите не очень приятные вещи. Ладно, мы с Настей разбираемся, но когда поднимается вопрос про видеоролики в Интерне­те — а вы, как никто другой, знаете, что это за ролики, я вам рассказала еще два года назад про ту ситуацию — зная что у меня никого нет, позволяете как ребятам, так и ведущим выставлять одну сторону.
Оля, вы должны понять наши резоны в этой ситуа­ции. Мы делаем шоу на различного рода провокациях. Я думал, что за три года ты к этому привыкла и научи­лась защищаться. Надо понимать одну простую вещь, что, если даже в какой-то момент мы положили на одну чашу весов чуть-чуть больше, мы обязательно через ка­кое-то время переложим на другую. В этом система на­шей работы. Мы постоянно поддерживаем эти весы вот в таком колебании и балансе. И если мы допустили эту ситуацию сейчас, значит, мы обязательно развернем ее обратно и против других людей. Разве ты ни разу не ви­дела, чтобы так было? Мы всегда так делаем. Всегда, если человек в каких-то отношениях проиграл или по­страдал, он потом получает возможность оправдаться, подняться и ответить своим противникам. Это шоу, и мы делаем его таким образом с самого начала. У нас нет какой-либо личной неприязни ни к тебе, ни к тебе,-*- он показал глазами на Олю и на меня,— ни к кому-то из ре­бят — ни к кому! Эмоциональный фактор часто присут­ствует. Да, меня часто что-то раздражает и даже бесит, но мы все люди. Ничего не поделать. Считайте, что эту волну вы пережили. Я не то чтобы настаиваю, я настаи­вать не могу, в данном случае Рома сейчас у нас как бы свободный человек,— он подчеркнул слово «как бы»,— но я считаю правильным сейчас появление его на терри­тории, твое присутствие, Роман, на Лобном месте, что­бы расставить все акценты.
Но вы же сами мне сказали,— наконец-то я всту­пил в дискуссию,— что я ушел и не должен никак ассо­циироваться с «Д2» до марта месяца.
О-кей, Роман, если я тебе сейчас говорю можно, в этой ситуации, значит, это можно,— Германовский вда­вил эту фразу. Я начал чувствовать его напряжение.— Ты все равно официально числишься в «Д2», для зрителя по крайней мере. Мы же объявили о том, что ты уехал, точнее, ты сам это сказал, что уехал по неким семейным обстоятельствам. Твое присутствие на площадке для зрителя, оно абсолютно...
Логично,— вставила Оля. Она развернулась ко мне и жалобным тоном продолжила: — Каждый раз я слышу на поляне от ведущих: «Ты одиночка! Ты без пары». Когда, например, кто-то говорит: «Ты не ушла за Ромой!» Это ча­сто говорит Дашко. Это обман, потому что Рома не ушел!
Поверить не могу, Оля, ты просишь меня вернуть­ся? — Я резко повернулся к ней.
Ну да! Ты видишь, Николай Алексеевич говорит, что ты можешь принимать участие в Лобном месте. Я бы очень хотела, чтобы ты, как раньше, пришел и поставил всех на место.
Логично,— продолжил товарищ продюсер.— Мне странно слышать, что ты, Роман, не хочешь защитить Олю. Потому что все три года ваших отношений это бы­ло твоим кредо. Зритель именно за это тебя полюбил. За то, что, невзирая на обстоятельства, ты свято оберегал свою любимую девушку.
Николай Алексеевич, я прекрасно понимаю, о чем вы говорите, но у меня нет желания возвращаться в пе­риметр ни на минуту до тех пор, пока мне не будут вы­плачены мои заработанные деньги.— Я наконец-то заце­пился и озвучил мысль, которая возвращала мне надежду на скорейшее возвращение средств.— Мое уча­стие на Лобном и конфликт, которым оно, безусловно, закончится,— это работа, которую вы мне предлагаете сделать бесплатно. Давайте рассчитаемся за предыду­щий этап и начнем новый.
Смотри сам, это, конечно, твой выбор, но за время твоего отсутствия картинка ваших отношений, которая до твоего ухода была выигрышной, может существенно поменяться, учитывая Олино неумение постоять за се­бя. У Оли в твое отсутствие нашлось слишком много ум­ных врагов: Степан, Рустам, Дашко, Тори, Рассел,— и все они будут прилагать максимум усилий, чтобы пото­пить ваши отношения до розыгрыша квартиры.
Николай Алексеевич,— снова залепетала Оля,— а нельзя этот конфликт вообще раз и навсегда разрешить?
Оля, я не могу запретить ребятам говорить про те­бя и осуждать твое поведение. Это, пожалуй, самое ин­тересное в сложившейся ситуации. Телезритель хочет это видеть. А от тебя мне странно слышать подобные высказывания, потому что так было всегда. И вы сами неоднократно осуждали ребят за это. Кто-то не ушел за кем-то, и к человеку возникали вопросы — это логично. Вы сейчас говорите о деталях, а я пытаюсь донести до вас ситуацию в целом. Мне самому интересно, чтобы тот конфликт балансировал, и где-то мы будем подкре­плять одну сторону аргументами, через ведущих, где-то другую, в этом есть наша работа. Опять же поймите, если вы считаете, что это вам вредит, что это как-то очень сильно отражается на вашей жизни, тогда лучше не играть во все это. Поймите это раз и навсегда. Надо либо с этим соглашаться и играть в эту игру, либо ухо­дить. Да, у вас настоящие отношения, отлично, замеча­тельно. Я ничего не имею против, и пусть они будут, но это же игра! — Германовский возбуждался от собствен­ных слов.— И ты, Оля, правильно сказала, вы в ней живе­те. В этом есть некоторый дисбаланс всего происходяще­го, вы уже привыкли в этом жить и начинаете забывать, что это всего лишь игра — игра по своим правилам, по своим законам и в итоге игра на деньги, за деньги и за главный приз. И люди будут делать все, чтобы получить этот главный приз. Так неужели не понятно, почему Дашко именно сейчас затеяла эту войну?
Почему она говорит, если бы ты, Оля, хотя бы из­винилась... я перед ней извинялась три раза! — глупо вставила Оля.
Нет, нет, нет! Да пойми ты, Оля, наконец,— про­должал Германовский,— что это делается для усиления некой гиперболизации ее позиции, для того, чтобы по­том с треском провалить. У нас нет задачи кого-то уни­зить, а кого-то возвысить — нет. Но, чтобы шоу продол­жалось, мы должны это делать. Вы помните, по ряду причин вначале мы не делали этого, и что на проекте бы­ло? Болото. Помните? Были такие времена. Мы же за­нимаемся бизнесом, так же как и вы! Мы зарабатываем деньги на ваших эмоциях. И либо вы соглашаетесь с этим, либо не соглашаетесь. Но нельзя жить на проекте с несогласием внутри. Мы постоянно будем вынуждены иметь вот такие неприятные конфликты и ситуации, ко­торые имеем. Опять же, возвращаясь к Дашко, понятно, почему она сейчас начала это. В этом есть ее резон. 14 фе­враля состоится розыгрыш квартиры, это единственный фактор, который сейчас влияет на все.
Ну понятно,— спокойно ответила Оля, отрешен­но глядя в окно.
Но наша встреча сегодня состоялась по другому поводу.
Совершенно верно,— довольный возвращением разговора в интересующее меня русло, подчеркнул я.
Насколько я знаю, Оля собралась сегодня поки­нуть проект.— Германовский снова начал говорить спо­койно и размеренно. Так обычно говорят учителя в шко­ле, которые имеют огромное желание за урок отыграться на учениках.— Мое личное отношение к этой ситуации как продюсера пусть остается личным. Любое ваше ре­шение я приму. Если вы приняли решение уходить, зна­чит, вы сегодня уйдете. По своей работе я обязан согла­совывать рабочие моменты с руководством, и они ищут выходы из сложившейся ситуации.
Последнее предложение, которое они поручили мне сформулировать вам, звучит следующим образом: по­скольку ты, Оля, в качестве главной причины своего ухо­да озвучиваешь отсутствие гарантий и неприятный слу­чай, произошедший с Романом, есть предложение выплату денег по Роминому договору перенести на дату его возвращения на проект. Деньги будут перенесены на действующий договор, который ты, Роман, надеюсь, под­пишешь при возвращении в марте. Второй момент: если ты, Оля, настаиваешь на ежемесячной выплате в пять тысяч долларов, то мы делаем ее возможной для тебя с первого ноября. Вот эти два условия. Если они вас устраивают, то все в порядке, если не устраивают — ну что ж, больше нам, к сожалению, предложить нечего. Да, и еще, если вы, несмотря ни на что, сейчас принимаете решение уходить, то теряете все накопленные деньги...
После его слов повисла огромная пауза. Сейчас за ок­ном должна сверкнуть молния и разразиться гром, но ничего подобного не случилось, Оля своим раболепским голоском отбила у молнии желание блеснуть.
На самом деле, вы сказали то, что я хотела... — Она была довольна!
Да, и еще,— вернулся к разговору Германовский,— твои, Оля, деньги за сентябрь ты получишь уже десято­го ноября, если, конечно, подпишешь договор о дальней­шем пребывании в шоу.— Он улыбался.
Я перекинул взгляд на Бузову. Это немыслимо, но она сидела с трудом скрывая свою радость! Ее распирало от мысли, что все окончено, уже не надо уходить с проекта и совсем скоро ей будут платить по 120 тысяч рублей. В ту самую секунду я почувствовал, что больше ей не нужен, она получила с моей помощью все, что хотела, и теперь ее больше не интересуют мои проблемы. Тем временем меня все больше раздражало ее цветущее лицо, самоуверенная ухмылка продюсера и его бескомпромиссный тон.
— Если мне не изменяет память, вы обещали выпла­
тить в сентябре целиком всю сумму.— От злости и бе­
зысходности мое лицо заливало краской. Я сдерживал
себя, чтобы не перейти на крик: — Так почему сейчас
речь идет о выплате денег в марте?
Германовский был чрезмерно спокоен, более того, он говорил с издевкой:
По поводу марта я уже сказал — это решение ру­ководства. Тебе пошли навстречу и готовы выплатить деньги только на предложенных условиях.— Я кожей чувствовал, как он, нащупав слабое место, давит туда, упиваясь моей беспомощностью.
Я и не сомневалась, что все решится,— расплылась в улыбке Оля.
Дело не в тебе и не в твоих сомнениях,— взяв мяг­кий, отеческий тон, говорил Германовский.— А в том, что над этим вопросом работают люди из юротдела, эти люди общаются с другими людьми, которые бывают на площадке, и в конечном итоге это доходит до девочки Маши, которая является участницей, а Маша в свою очередь делится по-девичьи с подругой, и слух про не­уплаты участникам расползается по всем людям, свя­занным с проектом. Это неверно.
Где гарантии, что деньги выплатят в марте? — про­должал злиться я.
Роман,— обращаясь ко мне, Германовский сло­жил руки, как учили в школе. «Руки на парту»,— проне­слось у меня в голове.— Я знаю, ты всегда и во всем ви­дишь подвох. Тебе кажется, что все вокруг пытаются тебя нае...ать. Это, безусловно, полезная х...йня.— Он выпрямился в своем кресле и заговорил намного гром­че: — Но нельзя превращать это в свое знамя, которое ты несешь по жизни. Потому что в конечном итоге с та­кой позицией ты проиграешь. Сейчас у тебя, к твоему сожалению, не та ситуация, в которой ты можешь дик­товать условия.
А что мне делать сейчас, если я решила...— Оля вклинилась в разговор.
Тебе нужно срочно...— Германовский сделал пау­зу и продолжил в более дружелюбном тоне: — Сегодня какое?.. 25 октября? Так вот, сегодня же надо встре­титься с юристами и подписать договор. В этом случае ты уже десятого ноября получишь свои пять тысяч дол­ларов за сентябрь. Сейчас я скажу юристам, чтобы они уже начинали готовить форму договора, по которой бу­дут проходить ежемесячные выплаты твоих, Оля, денег.
Оля повернулась ко мне и шепотом заговорила: «Ко-теш, ну что ты опять злишься? Видишь, все удачно скла­дывается. Я думаю, что большего от них мы не добье­мся. Надо соглашаться на эти условия. А? Как ты?»
Извините, Николай Алексеевич,— наклонив голо­ву набок, с сосредоточенным лицом поинтересовалась Оля,— скажите подробнее, что надо будет подписать?
Тебе надо будет подписать задним числом новый договор, по которому тебе будут начислены деньги за сентябрь. Заявка на тебя в бухгалтерии уже есть, ну это мы обсуждали по телефону.
То есть получается, что я в ноябре уже получу свои деньги?
Да, да, все именно так, уже 10 ноября.— Германов­ский расплылся в доброй улыбке.
Ура! — Оля запищала что есть силы, вскинула ру­ки к потолку и радовалась так, будто только что забила победный гол за сборную омского «ГазМяса». Она кину­лась мне на шею и начала хаотично наносить поцелуи, размазывая свою помаду с блестками мне по лысине. Я натянуто улыбался.
Германовский, приняв такую реакцию за положи­тельный ответ, поднял трубку внутреннего телефона, набрал короткий номер и заговорил:
Ирина, салют. Подготовь, пожалуйста, Ольге до­говор на подпись. Роман остается без изменений. Да-да. Хорошо. Спасибо.— Он повесил трубку и, улыбаясь, с издевкой произнес: — Оля, ты можешь уже идти и под­писывать договор.— В этот момент я не видел в нем ни капли сострадания. Он был счастлив в своем локальном величии.
Что, уже можно идти подписывать? Так быстро? — переспросила Оля.
Да, конечно, юристы уже ждут.
Котеша, класс! Идем скорее, а то они передумают.
На обратном пути ко мне зайдите.
Его фраза, сказанная мне в лоб, догнала Олю уже в коридоре. Она неслась по холдингу вприпрыжку, как ре­бенок. Я же шел, как слепой, сталкиваясь с дверными проемами, шатаясь, чувствуя, как моя кровь пульсирует в висках, как холодным потом покрылись руки. Я не ви­дел ничего перед собою, кроме красной колыхающейся тряпки, облаченного в золотые доспехи матадора с тор­жественно поднятой рукой и окровавленной шпагой. В голове пульсировало: «Убил... убил... убил... прода­лась... продалась... продалась...»
— Котеша, тебе что, плохо? Котен? — заботливо за­
тараторила Бузова, склонившись надо мной.— На вот,
глотни водички.
Я глотнул. Мне стало заметно легче.
Мы пошли по коридору к юротделу, Оля настойчиво пыталась вложить свою руку в мою. Я отказывался ее брать.
Ну что, котеша, я считаю хорошо, что мы так по­беседовали. Да?
Ты серьезно? Может быть, и хорошо, но для себя я ничего хорошего не наблюдаю. Мои деньги как были виртуальными, так ими и остаются. Единственное, чего мы сегодня добились,— это повышения твоей зарплаты.
Ну все равно хорошо.— Оля довольно улыбалась.
Оль,— я говорил, пытаясь унять гнев,— хорошо для кого? Для тебя? Думаю, да. Тебе, безусловно, хоро­шо! Только вот мне не очень.
А что. тебе мешает? Тебе сказали, что деньги бу­дут в марте, разве это не здорово?
Ты что, издеваешься? Германовский обещал мне все выплатить в сентябре, не сделал. Почему я должен верить в то, что он сделает это в марте?
Я не вижу в этом ничего противоестественного.
Еще пятнадцать минут назад ты хотела уходить оттуда, потому что сомневалась, а сейчас уже уверена?! Может, ты меня еще попросишь вернуться?
Я действительно считаю, что тебе надо вернуться.
Зачем? — не выдержал и прикрикнул я.
Меня там обижают. Ты что, не понимаешь? — Она начинала злиться. Ноздри раздулись, лицо покраснело.
Оля, кого защищать? Тебя?! Ты только что меня предала! Как только ты услышала, что вопрос с твой зар­платой решен, ты тут же наплевала на меня, ты созна­тельно перечеркнула «нам» и жирно написала «мне»! Ты променяла любимого человека на вшивый комфорт в не­навистном тебе месте с хорошей зарплатой. Ты бело­брысое чудовище! А то, что ты сделала,— это не любовь и даже не партнерство, это называется предательство!
Предатель — это ты! Ты отсиживаешься за пери­метром в то время, когда меня морально уничтожают! Поэтому я сегодня выбрала для себя лучшее!
Что, «Д2» лучшее?
Нет, деньги, которые мне там платят! — Оля нео­жиданно вышла из образа глупой блондинки. На меня это подействовало отрезвляюще. Она четко, уверенно, без из­лишних сентиментальностей продолжала: — Ты сидишь там за периметром, зарабатываешь копейки, и что, я дол­жна уходить к тебе? Почему я должна это делать?
Наверное, потому что ты любишь меня... и хо­чешь, чтобы мы вместе прошли сложности. Так обычно делают любящие люди. Знаешь, как у Булгакова в «Ма­стере и Маргарите»: «Любящие, к сожалению, вынуж­дены принимать на себя невзгоды любимых».
Я готова была тебя любить в периметре, но я вижу, что за периметром ты ни на что не способен. Я бы сосала твой х...й, и это была бы моя единственная еда!
Как у тебя язык поворачивается такое говорить? Только что я тебе зарплату повысил, и ты, выходя из каби­нета с довольным лицом, мне такое способна предъявлять?
Зарплату я сама повысила, и не надо приписывать себе лишние заслуги! Извини, ты не разрешишь мне войти в лучшую жизнь,— сказала она, взявшись за ручку две­ри юротдела.
РОМАН ТРЕТЬЯКОВ
Простите, госпожа Бузова... конечно.
Вот и прекрасно. До свидания. Можешь постоять тут, тебе есть о чем подумать.
Она закрыла за собой дверь. Я еще несколько мгнове­ний стоял, молча уставившись в захлопнувшуюся пере­до мной дверь, а потом тихо произнес: «Пока» — и, раз­вернувшись, быстро зашагал к выходу из здания.

5 ноября Опля или Упс
На следующий день я проснулся в двенадцать. Вски­пятил чайник, сделал себе кофе, подошел к окну своей комнаты и, держа обеими руками кружку, отхлебнул го­рячий напиток. Мне очень не хватало сейчас кресла-ка­чалки, вязаного пледа и окна во всю стену. Целый час смотрел на Кремлевские стены, зеленые купола, руби­новые звезды. Это ж какому идиоту пришла в голову мысль сделать красные стены и ярко-зеленую крышу? Сумасшедшее сочетание. Ничего в этом Кремле нет кра­сивого. Ничего! Так же нет ничего хорошего жить в центре Москвы: свинцовое небо, вонь, бесконечные пробки и этот страшный Кремль из окна. Жуть.
Я прокручивал вчерашний разговор в голове. Выводы напрашивались сами собой. Телефон завибрировал. Пришла CMC от Оли: «Я не чувствую наших отноше­ний!!! Для того чтобы они были, их надо подпитывать присутствием в эфире! Мне надоело доказывать всем, что у меня есть ты. Меня выселили из московской квар­тиры! А ты не приложил ни одного усилия, чтобы защи­тить меня!» Я ответил: «Германовский говорил, что деньги платят в конечном итоге за твои слезы. Тебя предупреж­дали. Ты сама это выбрала! Не надо теперь мне жало­ваться. Если бы ты была со мной, этого бы не случи­лось».
Ответ не заставил себя ждать.
«Если бы я была с тобой, с голоду уже умерла!»
Следом последовал ее звонок. Я снял трубку и услы­шал ее наглое:
Н-н-н-да.
Я, может быть, что-то не понимаю?
Меня выселили из квартиры,— мрачно и как-то холодно ответила Оля.
Ты чего хочешь?
Я же говорю, меня выселили из квартиры!
Так при чем тут наши отношения?
Действительно, при чем тут наши отношения?! Те­бе что, на меня окончательно насрать? — завелась Оля.
Ты осталась без жилья? Ты на улице? Тебе некуда пойти? Тебе надо провести ночь на вокзале? Без чего ты осталась? Тебя переселили из одного угла в другой, вот и все.
Ты как со мной разговариваешь? — возмутилась она.— Мне просто нужна сейчас поддержка.
Меня раздражают твои бессмысленные и идиот­ские обиды. Если бы это выселение было впервые, я бы переживал и жалел, но с тобой на проекте это происхо­дит каждые полгода, пора бы уже привыкнуть!
Я тебе по другому поводу писала, что не чувствую отношений. Тебя нет рядом, и ты даже сделать ничего не хочешь для того, чтобы мне стало чуточку легче.
Тебе не кажется, что ты слишком уже зажралась?
При чем тут зажралась?
Хватит играть в дуру! — Она меня раздражала.— Тебе Германовский говорил, что платит деньги за эмо­ции, и если ты с этим не согласна, то будь любезна ухо­ди с проекта. Ты согласилась, осталась, подписала новый контракт, а сейчас мне звонишь и высказываешь свое не­довольство тем, что тебя провоцируют! Оля, ты что там совсем отупела, не помнишь, о чем договаривалась?
Что ты так со мной разговариваешь?
А как мне прикажешь с тобой разговаривать, если ты ни х...ра не понимаешь?
Я все понимаю,— спокойно проговорила Оля.— Видимо, просто ты так ничего и не понял. Если я тебе го­ворю: не чувствую отношений, значит, я их не чувствую, и ты должен ко мне проявлять всю свою любовь, о кото­рой так пламенно говоришь.
Слушай меня,— я начал злиться,— я не люблю, когда со мной говорят в подобном тоне. Я тебе ничего не должен.
Прекрасно, мой малыш, тогда и я тебе ничего не должна. Мне тут ребята-футболисты предлагают поле­теть с ними отдыхать в Таиланд. Я, пожалуй, соглашусь.
— Что? Не надо так шутить. Ты не с тем играешь.— Я пытался угрожать, хотя сам покрылся испариной.
Знаешь что, мой дорогой? Иди-ка ты на х...й!
Что ты сказала?!
Что слышал. Считай, что это маленькая компенса­ция за все твои издевательства надо мною. Теперь ты можешь назвать меня б...дью, шлюхой — кем угодно.
Каждый твой мат в мою сторону уже оплачен. Так что предлагаю тебе как следует высказаться.
Что ты за человек?!!!.— Рука, в которой был теле­фон, взмокла. Меня охватил сильнейшей гнев, смешан­ным с жесточайшим разочарованием. Я был готов зуба­ми раскрошить телефон, из которого слышал ее голос, но ничего не смог из себя выжать кроме:
Сука, что ж ты делаешь?! Что... ты... делаешь?!! Я те­бя уничтожу!
Ты можешь жаловаться кому угодно, писать, зво­нить, говорить, орать! Ты издрочишь весь свой мозг, по­тратишь все свои оставшиеся деньги, но только тогда поймешь, что все это бесполезно. Так что, котик, даже не думай залупаться. Ты глазом моргнуть не успеешь, как мои новые друзья тебя вые...ут по полной програм­ме. Я знаю, ты очень не любишь пидарасов, могу пред­ставить, что ты будешь испытывать после того, как тебя вые...ут семеро мужиков, накончают в твой располз­шийся по швам зад литр спермы и засунут тебе в жопу кирзовый сапог.
— Какая же ты тварь!
—А ты полнейший мудак, я даже представить сей­час себе не могу, что любила тебя! Все твои выходки, ужимки, смешки, все твои речи на Лобном месте. Ты же у нас самый умный, самый смешной, самый реальный мужик на проекте! Да ты просто тупой, лысый, само­влюбленный ублюдок! Ты эгоист! Самовлюбленный ин­дюк! В твоей жизни нет ни одного человека, которого ты любишь! Ты не можешь осчастливить даже себя самого, я уже не говорю о других. Мне жаль тебя, потому что у тебя могут возникнуть чувства только в случае, если они исчисляются в денежном эквиваленте. Можешь не отпираться, я это давно знаю. Ты всегда и во всем ищешь выгоду. Даже нашу любовь ты превратил в биз­нес. Ты продаешь по чуть-чуть все то хорошее, что тебя окружает, и говоришь, что делаешь это ради нас или для меня. Хватит уже пи...еть! Ты делаешь это исключи­тельно ради себя! Я очень долго все это терпела, и те­перь я наконец-то поняла, что больше терпеть не хочу. Хватит.
Какой потрясающий спич! Ни одной помарки! Учитывая твое умение высказываться, ты, видимо, дав­но учила;
Какая тебе разница? Ты мелочный, гадкий, мер­зкий, низкий. Меня в тебе раздражает решительно все! И всегда раздражало... слышишь, всегда!
Ловко ты претворялась все это время.
Я тебе уже не раз говорила: возвращайся, возвра­щайся, возвращайся, но нет, тебе собственные амбиции дороже! «Как же я вернусь, если меня выгнали! Выигры­вать надо учиться!»
Ну, раз так у нас получилось, скажи мне, подо что ты продала отношения? — Я говорил еле сдерживаясь.
Что ты имеешь в виду?
За что продала отношения? Что тебе пообещал Германовский помимо зарплаты? Тебе намекнули, что закроют твою рубрику в «Утро на ТТТ», если ты меня не бросишь? Или пообещали сделать тебя третьей ведущей телепередачи «Д2»? Может быть, еще денег пообещали дать? Я что-то не помню ситуации, чтобы ты от них от­казалась. Что тебе предложили, что ты так скоро реши­ла со мной распрощаться?!
Что за чушь ты несешь? Ничего мне никто не пре­длагал.
Не думаю, что ты сделала это бесплатно. Ты за каж­дый напряг своей жопы берешь деньги.
Выбирай выражения!
И еще вопрос на прощание: ради чего ты меня тер­пела? Ради денег?
Да пошел ты на х...й!
Ты просто б...дь.— Как-то уж слишком обреченно у меня вышло.
Не более, чем ты,— тут же парировала Оля.— Я думаю, тебе и так слишком много информации для од­ного дня. Подумай, перевари. Будет желание выразить свою любовь, звони.— Она отключилась.
Я еще стоял какое-то время с трубкой у уха, потом сел на кровать. Сейчас я хотел ей сказать тысячу матов на всех языках мира, я бы задушил ее через телефон, я бы вырвал ей все волосы из головы, а оставшиеся опа­лил лампой. Мне хотелось ей сделать все, что приносит невыносимую боль, чтобы она хоть чуть-чуть сравня­лась к моей!
Я не мог поверить в то, что это звонила она. Я даже посмотрел входящие. Звонок был действительно от нее. Сука! Ярость и обида рвались наружу. Я столько для те­бя сделал! К горлу подкатил ком, нижняя губа задрожа­ла, лицо исказилось. Я так тебя любил! Я ничего не мог поделать с собою, закрыл лицо руками и в первый раз в жизни заплакал. Я рыдал, всхлипывая, как маленький, и мне впервые не было стыдно. Несмотря на то что нико­го не было рядом, квартира была пуста, я ощущал, что меня снимают, но остановиться не мог. Теплые слезы текли ручьем, они затекали мне в рот, я чувствовал их вкус, текли по рукам и капали на ковролин. Я всхлипы­вал, шмыгал носом и снова продолжал рыдать. Слезы текли и текли, будто отыгрываясь за все те годы, кото­рые я держал их. В голове все пульсировали ее фразы, и я каждый раз, поддаваясь волне, снова всхлипывал и продолжал лить слезы.
Что-то маленькое, съеженное и робкое внутри меня, то, что я старательно прятал три года, стремительно вы­прямилось и с треском пробило наросшую корку созна­ния. Меня захлестнула неконтролируемая волна гнева. Я вскочил и начал орать, что есть мочи:
— Б...дь, сука, п...да, мразь, тварь! — Я выкрикивал эти слова и чувствовал как каждое из них, выходя из ме­ня, забирает часть того ужасного гнева, который меня мучил. Я что есть мочи швырнул телефон на пол, из ко­торого она только что говорила. Б...дь, я тебя ненавижу! Сука! Убью! Из телевизора донеслись знакомые напевы: на-на-на-на-на... Я, не контролируя себя, схватил комнат­ную сушилку обеими руками, занес ее над головой и со всего маху обрушил на телевизор.— Заткнись! Зае...ал уже! — что есть мочи проорал я. Картинка слегка иска­зилась, но телевизор продолжал показывать и говорить: «Здравствуйте, меня зовут Ксения Собчак, я ведущая те­лепроекта «Д2», вчера к Ольге Бузовой пришел краси­вый итальянский жеребец Алессандро Матраццо...» — Заткнись! Заткнись! Заткнись! — С каждым словом я наносил новые удары по телевизору. Я лупил что есть мочи, каждый раз вкладывая все больше и больше сил. Я неистово орал и продолжал колотить сушилкой по те­левизору.
Мое оружие гнева, мой меч справедливости — сушил­ка, уже давно превратилась в скомканный кусок алюминия, но я продолжал уничтожать объект своей ненависти — те­левизор. Я бил по пластиковому корпусу, экрану, колон­кам. Я хотел, чтобы он заткнулся! Я хотел, чтобы он пере­стал показывать. Я хотел, чтобы меня перестали снимать! Я хочу, чтобы это идиотское чувство покинуло меня! Я хо­чу забыть про все это! Я хочу, чтобы шоу закончилось!
Даже тогда, когда из-под разорванного пластика по­казались платы, я не останавливался ни на секунду и продолжал крушить с размаху. Меня било током, искри­ло, но гнев не унимался. Я продолжал уничтожать те­левизор.
Лишь когда я увидел капли крови на расколотом экра­не, гнев неожиданно схлынул. Его не стало почти так же резко, как он возник. Я бросил обесформленные алюминиевые трубки, когда-то бывшие сушилкой, на размоз­женные платы телевизора и сел на диван. Меня била су­дорога, я всхлипывал, порезанные руки тряслись от на­пряжения и от бродившего в крови адреналина. В дверь позвонили. Слегка пошатываясь, я лошел открывать. На пороге стояла Ульяна.
— Боже мой, Ромочка! — Она кинулась ко мне и об­няла. Я провалился в темноту.
6 ноября
Сознание пришло не сразу, не знаю как, но я это почув­ствовал, понял, что прошло какое-то время. Помутненное зрение восстановилось, я видел перед собою белый пото­лок, штатив, капельницу. Наверное, это больница. Я при­поднял голову: знакомые обои, шкаф — я дома.
Ульяш! — позвал я тихим, сорванным голосом. Темная красная портьера откинулась, вошла перепуган­ная, но улыбающаяся Ульяна.
Привет, как ты? — Она присела на край кровати.
Не знаю.
Тебе уже лучше?
А что было?
Я пришла с работы, позвонила в дверь. Ты мне от­крыл, белый как известка, на лбу кровь, на руках тоже, не успела я войти, как ты начал падать. Хорошо я успе­ла тебя подхватить. Ты отключился. Я затащила тебя в комнату, а там катастрофа: все разбросано, телевизор разбит, сушилка скручена в улитку, постельное белье в крови, вещи разбросаны, ужас какой-то. Я еле дотащила тебя до дивана. Ну и тяжелый ты, засранец! — Ульяна улыбалась, я улыбался ей в ответ.
Прости.
— Я уж не знала что делать. Позвала соседа, он терапевт. Хорошо, что дома оказался. Пришел, посмотрел, сказал, что порезы на руках неглубокие, кровотечение уже остановилось. По всей вероятности, порезы возникли в результате избиения телевизора? — Мы оба заулыбались.— Сосед живет над нами и слышал, как ты что-то тут орал. Решил, что ты, как бывший участник шоу, испытываешь сильнейшую ненависть к телевизору. Поскольку таблеток от телевизора нет, решил тебе разбавить кровь физраствором.
— Физраствор? Понятно. Зеленкой меня мазать не рекомендовал?
— Ты зря смеешься. Мне знаешь как страшно было. Я так сильно испугалась, что побежала за святой водой. У меня бутылочка стоит на всякий случай. Притащила, побрызгала тебя, пока бутылку обратно ставила, ты уже очнулся.
— С водой ты это здорово придумала, а вот капельница — это лишнее.— Я попытался вытащить иглу из вены, но почувствовал, что сил нет.
— Полежи еще немного, пусть будет, не помешает.
— Ульяш ты так заботишься обо мне. Спасибо тебе огромное. По поводу телевизора не переживай... куплю, и сушилку тоже.— Я положил голову на подушку и погрузился в крепкий сон.

7 ноября

Проснулся на следующий день, было светло и солнечно. Капельницы уже не было, обломков телевизора тоже, комната сияла. Ванин храп наполнял утро сладким уютом. Решив, что вставать еще рано, снова уснул.

8 ноября

Сегодня проснулся в 15:40 от небывалого чувства голода. Встал, пошел на кухню, там, видимо со вчерашнего вечера, в сковородке осталась тушеная печень. Заглянул в кастрюлю, нашел макароны. Здорово! Вкусней представить ничего не мог. Закинул в микроволновку, разогрел, съел. Снова пошел в комнату.
На месте разбитой плазмы теперь стоял шкаф с экраном — телевизор «Рубин». Этот я алюминиевой вешалкой не расколочу, понадобится топор. Я щелкнул по кнопке, под которой было написано «вкл./выкл.». Ящик долго молчал, потом искаженное изображение развернулось на весь экран, и появился звук. Я ничуть не удивился, увидев в правом верхнем углу экрана логотип ТТТ. Последние три с половиной года других каналов для меня не существует.
Как всегда, шел «Д2». Оля в эфире плакала и говорила девочкам о том, что я ей не звоню. Сука! На тет-а-тете жаловалась Собчак, что я совершенно не проявляю к ней никакого внимания, она уже забыла, когда я последний раз дарил ей цветы. А еще я ей, оказывается, должен какие-то деньги. Более того, забрал у нее какие-то договора и не отдаю ей. После такой наглости меня начало снова колотить от вспышки ярости. Вот п...да! Как же все-таки я в ней сильно ошибался! А ведь мне много раз люди пытались открыть на нее глаза. Мне противно на нее смотреть. *
Я прекрасно осознаю, в какую игру она начала играть. Ей надо избавиться от меня и остаться на проекте. Если она просто начнет новые отношения, зритель ей не простит. Ее смешают с грязью, но самое страшное, ее перестанут жалеть! Она перестанет быть той глупой, слезливой девочкой, которую все обижают. Вот Оля не придумала ничего более интересного, как винить во 224 всем меня, даже в том, чего никогда не было. Якобы я не прихожу на свидания, не беру трубку, занял денег и не отдаю. Я не верю в то, что это происходит!
Пришлось наглотаться успокоительных и заснуть.

9 ноября

Бузовская тирада продолжается изо дня в день. Ее показывают с причитаниями о том, какой же я гондон и какая она любящая и преданная девушка.
Я думаю о том, что делать. Конечно, лучшим решением будет вернуться в периметр и поставить ее на место. Но вернуться обратно, после того как у меня отобрали все, будет высшим унижением. Да и чего я хочу добиться своим возвращением? Рассказать свою версию нашей «самой чистой любви»? Опустить Бузову? Сказать, что она трусливая, лживая, циничная, и привести аргументы? Хорошо, допустим, я все это сделал, дальше что? Развернуться и снова уйти за ворота? Неубедительно. Помириться и снова строить любовь с той, которая предала? Бред. Новые отношения? Это такая же утопия. Ситуация идиотическая.
Я не нашел иного выхода из этих размышлений, как снова наглотаться успокоительных и уснуть.
__________________

10 ноября

Долгожданное осеменение в «Д2»

Я сделал себе кофе, отыскал какую-то старую выпеч­ку в шкафу, выставил аккуратно на поднос и пошел к те­левизору. Уютно завернувшись в одеяло, я спокойно жевал булку и запивал кофе. Мое безмерное счастье длилось ровно три минуты, до тех пор пока знакомые до безобразия рожи не стали мелькать под залихватскую песню на экране. Безмятежность улетучилась.

— Здравствуйте, меня зовут Ксения Собчак, и это те­лепередача «Д2». Вчера к Ольге Бузовой пришел италь­янский мачо Алессандро Матраццо. Уже к вечеру выяс­нилось, что Алессандро — резидент одного известного стрип-клуба Москвы, но это не мешает ему ухаживать за Ольгой. Утром он подарил Ольге букет цветов и при­гласил провести вечер вместе. Куда именно предстоит сегодня пойти Бузовой — тайна, которую итальянский мачо предпочел не раскрывать. Остается выяснить, со­гласится ли Оля, ожидая Рому, на столь загадочное пу­тешествие с Алессандро.
Сразу после подводки во весь экран моего старого «Рубина» возникла довольная Олина морда. Она беседо­вала с Матраццо. Он явно ей нравился, она кокетнича­ла. Мне стало противно, я злился, но вместе с этим ощу­тил сильный прилив жизненных сил внизу живота. Удивительно! Сознание бунтует, возмущается, а в это время член живет своей отдельной от головы жизнью. Эрекция была такая сильная, что я ничего не мог с ней поделать. Я начал вспоминать неприятные моменты из жизни, вспоминал таблицу умножения, пытался пере­множить трехзначные числа в голове, лицо Ксении Ана­тольевны без косметики — все тщетно, ничто не помо­гало. Через несколько секунд мои домашние треники натянулись, как брезентовая палатка. Между тем разго­вор двух мило воркующих персонажей продолжался. Меня это раздражало. Оля засмеялась какой-то шутке, слегка откинула голову и оголила свои ровненькие зу­бы, в этот момент мне так сильно захотелось подойти к ней и вложить свой член в ее мило улыбающиеся уста, что отказать себе в этом я не смог. Пока ее показывают крупно, я подошел к экрану, стянул штаны и, оголив тор­чащий жезл, ткнул им как раз в то место, где были ее гу­бы. Я поводил им по ее губам, пощелкал по лбу тугой воз­бужденной плотью, Звук постукивания членом об экран был пустым и тяжелым, что-то вроде: «Пум... пум... пум». Вот именно таким должен был быть звук, если посту­чать по лбу Бузовой. Я повеселел. Кадр резко сменился, на прежнем месте теперь оказался улыбающийся рот Матраццо. Я резко отдернул свою вздыбленную плоть от экрана. Нет уж, чего это я стесняюсь? Пощелкаю и ему... Я вернул член на прежнее место и постучал снова по экрану, звук получился чуть плотнее, я бы даже ска­зал, более мужской: «Бум... бум... бум».
Торопиться мне было некуда, работы все равно нет, а до прихода Ульяны, Вани и Пети полно времени. Я достал фотоаппарат, прикрутил к нему ручку дистанционного управления, выставил напротив телевизора. Все было го­тово. Олю пока не показывали, но я решил не тратить время и пока поупражняться. Я разделся догола, встал удобно рядом с экраном, взял в руки дистанционное управление фотоаппаратом, помог себе, чтобы не поте­рять эрекцию. Приложил член к центральной части экра­на как раз над плашкой «сегодня в программе...» и сделал пробный кадр. Получилось прикольно. Я начал себя сни­мать. Персонажей в шоу много, я решил не мелочиться и сделал фотографии со всеми! К моему члену прикосну­лись все участники телепроекта. Получилось хорошо. Я был счастлив! Спасибо всем, это было потрясающе!
Я хотел продлить свой коитус с телевизором. До окончания программы оставалось еще пятнадцать ми­нут. Всего лишь пятнадцать. Но эти безумно длинные рекламные паузы! Они все портили! На последнюю я уходил без всякой надежды. Последний рекламный блок был длиной во всю мою жизнь: памперсы, проклад­ки, тушь, лак для волос, чипсы — все это меня совер­шенно не возбуждало, я терял эрекцию. Мне нужны бы­ли хотя бы люди! В поисках интересных лиц мне прихо­дилось тыкать в неудобные скрипящие кнопки чуда со­ветской электроники, но и там, куда я переключался, не было ничего привлекательного. Я продолжал одной ру­кой судорожно щелкать по каналам, а другой дрочить. Получалось плохо. Картина вечернего эфира была скуд­ной: политики, бизнесмены, новости про старушек и коммунальные платежи — эрекция ослабевала. Плющенко на первом своим крупным планом вообще чуть все не испортил. Я подумал о провале своего гениально­го эксперимента, но случайно наткнулся на хит-парад голливудских звезд. Я был спасен! Женщины шли как на подбор: Дженнифер Лопес, Байонсе Ноулз, Моника Белуччи. Член воспрял. Удивительно, но даже их мужи­ки вызывали прятное щекотание в простате.
И вот заветный момент — финишная прямая. Я воз­вращаюсь к вещанию ТТТ. Мой организм устал от часо­вого напряжения и молил об эякуляции. Надо было чем-то красиво зафиналить. Я посмотрел на часы — еще пять минут после Лобного места. Мне хватит! Алессандро с розой в зубах танцует для нее. Я взбешен! Фикси­рую свой взгляд на каждой мелочи, на каждом прикос­новении к ней. Мне невыносимо больно, ревность разъедает меня, а ощущения становятся еще ярче. Я злюсь, краснею, но продолжаю свою молчаливую ти­раду. Он взял ее за промежность, раскрутил, поднял на руки — этого я не выдержал. Внутри меня пульсировал каждый сосуд, все мышцы тела одновременно напря­глись, а потом обмякли, ноги задрожали, а член продол­жал сильными толчками выталкивать сперму на экран. Я залил всех, кто там был, каждый сантиметр был зесе-ян мной. Режиссер менял планы, рождая новые комби­нации героев с рисунком спермы на экране. Я был в вос­торге. Упиваясь удовольствием, я продолжал жать на кнопку дистанционного управления фотоаппаратом.
Вспышка молотила, как стробоскоп, фиксируя комбина­ции на экране.
Удовлетворение растеклось по всему телу. Я стоял с закрытыми глазами перед светящимся экраном и ощу­щал, как каждый персонаж этого шоу испытывает бла­годать от пролившегося на него моего семени. Я огля­делся по сторонам, посмотрел в углы потолка, убедился, что там нет камер, и успокоился.

15 ноября

По-прежнему сижу дома. Мне страшно выходить, по­тому что там будут люди. Они, видя Ольгу в телевизоре, будут пытаться мне что-то рассказать, а мне очень не хочется ничего про нее слышать.
Я чувствую себя отвратительно. Меня не покидает чув­ство, что за мной продолжают следить. Снимают, снима­ют, снимают. Мне часто слышится звук поворачивающей­ся камеры. Я резко оборачиваюсь, смотрю по углам и, ничего не зафиксировав, успокаиваюсь, но это временно. Через несколько минут звук снова повторяется, я снова продолжаю искать. Я смотрел за зеркалами в душе, за книгами на полках, в дверных ручках на кухне. Нигде ка­мер нет.
Вставая с постели, я пытаюсь прицепить к штанам ми­крофон, шарю рукой по тумбе и не нахожу его. Мне кажет­ся, что он спрятан где-то в комнате и меня прослушивают. В шоу микрофоны висят прикрепленные к потолку, тут их нет. Может быть, есть в душе? Я обшарил все углы, посмо­трел под ванной, но так ничего и не нашел. Когда я ничего не нахожу, я не расстраиваюсь. Наоборот, это меня успо­каивает, и звуки наезжающих камер на время перестают меня тревожить.

Беседуя с Ваней или Петей, я иногда подозреваю их в том, что они засланные персонажи, управляемые через наушник продюсером. Мне кажется, что они по указке ре­дактора затрагиваюттемыпро Бузову или про мой уход, чтобы получился оживленный спор. Все вокруг иногда мне кажется разыгрываемой комбинацией, люди — акте­рами, здания — декорацией, и где-то обязательно стоит камера. Все это уже опасно. Я осознаю это и гоню прочь от себя весь этот бред, как только он возникает в моей го­лове. Может быть, это потому, что каждый день в девять часов я включаю свой говорящий шкаф и смотрю телепе­редачу «Д2»? В каждой серии показывают ее и его. Они флиртуют друг с другом. Они друг другу нравятся. Я ее не­навижу! Он меня раздражает. Я злюсь, ревную, ору во все горло на нее, когда ее показывают. Я ору всего лишь на картинку в телевизоре, но от этого мне становится легче.
пожитки, но этого не произошло. Хотя в кадре она, ко­нечно же, не забыла сказать о том, что звонила, и не раз, и якобы я не брал трубку.
Пытался поймать себя на мысли, что я испытываю по отношению к Славе Дворецкову, который с удовольстви­ем примерял все мое барахло, но так ничего выразитель­ного и не испытал. Он был так счастлив донашивать за мной, что я проникся к нему любовью и состраданием.
Только сейчас я осознал, какаъя уникальная вещь — телевидение. Можно сказать все что угодно, и люди в это поверят. Ну, например, что я ушел в монастырь или что уехал работать в Африку на алмазные прииски, можно сказать, что у меня из носа нефть пошла, и теперь я сказочно богат и знаменит. Да можно все что угодно, и самое обидное — люди в это поверят. Как, например, сейчас: она сидит у себя в телевизоре, мило пи...ит о том, чего никогда не было, и ей верят.

17 ноября

Сегодня звонил продюсер. Предлагал вернуться на проект. Я отказался. Точнее, сказал, что вернуться не против, но только после того, как мне в полном объеме вернут заработанное. Он сказал, что перезвонит. Так и не перезвонил.
20 ноября
Сегодня смотрел, как Оля раздавала мои вещи. Она даже не потрудилась позвонить мне или хотя бы напи­сать CMC. Могла отдать чемодан администраторам, чтобы те связались со мной и передали забытые мною

23 ноября

Я продолжаю питать надежду, что найду работу на телевидении. Я же звезда! Я прожил в шоу три года! Я был 1202 дня на экране, к тому же у меня есть диплом «Школы телевидения Останкино»!
Я рассылаю свое резюме по всем кадровым агент­ствам. Я заполнил все интерактивные анкеты в Интернете на сайтах, проводящих кастинги. Я самый частый гость в разделе «Вакансии» сайта любого телеканала. Я даже хо­дил на кастинг MTV «12 злобных зрителей». Я пробовал­ся на роль ведущего кулинарного шоу на каком-то вши­вом кабельном канале. Я создал свое портфолио из фотографий, которые мне удалось вырвать у фоторедак­тора журнала, и теперь раздаю его на киностудиях про­дюсерам. Я хожу по радиостанциям и предлагаю свои услуги в качестве ведущего.
Все безрезультатно. Телефон, сука, молчит.

Вы пробовали когда-нибудь на вкус свое дерьмо? Я ду­маю попробовать. Может быть, это поможет мне найти ра­боту?

Я читал, что Дали по утренним фекалиям определял продуктивность дня. Талантливый был старик и успеш­ный. Наверное, корень моих неудач в том, что я уделяю слишком мало времени своему дерьму.
Поверить не могу, ведь все мое пребывание в шоу про­шло впустую! Ни одна из моих какатуличек за три с поло­виной года не попала на экран! Ни одна! Даже маленькая! Ведь у них стоят камеры в туалете, как раз над унитазом, но все равно ни одна из них не была показана по телеви­зору! Возможно, это случилось, потому что я не уделял им должного внимания. Теперь все будет иначе!
Каждое утро 27 лет подряд я сру в совершенно одина­ковой позе, но рисунок выходит разный. Я уже видел на дне унитаза кольца, полукольца, восклицательные зна­ки, кучки, пирамиды, составные фигуры, дирижабли, карандаши, блины, но сегодня результат работы кишеч­ника привел меня в восторг. Во всю длину унитаза раз­леглась огромная, мясистая коричневая подводная лод­ка. Еще пару дней назад я бы, не задумываясь, сбил ее струей воды в горло унитаза, но только не сейчас. Я по­чувствовал, что у этой какашки иная карма.
Я медлил, но надо было решиться. Взять или не взять? Это как-то странно, может быть, мерзко и, что самое страшное,— не по-мужски. Я огляделся по сторонам, ту­алет был пуст, камер в углах под потолком не было. Я решился — беру! Быстро натянул розовые резиновые печатки, в которых Ульяна чистит туалет, не думая о происходящем, запустил руку в унитаз и вытащил ее. Она была теплая и большая. Дымок от нее продолжал подниматься.
Мои какашонки должны попасть на экран, в этом нет никакого сомнения.
Я шел от туалета в зал, высоко поднимая ногу в коле­не, чеканя шаг и распевая «The Beatles*:
We all live in our yellow submarine, Yellow submarine, yellow submarine. We all live in our yellow submarine, Yellow submarine, yellow submarine.

У телевизора пришлось остановить мою процессию. Я припал на колено, аккуратно положив свою желтую субмарину на пол. Нажал на клавишу «вкл./выкл.». Те­левизор включился. В эфире шла программа, которую я ни разу не видел. Мне не хотелось дожидаться другой телепередачи, для выполнения моего ритуала этот фу-фел вполне подходил.
Я отошел на пару метров. Развернулся лицом к теле­визору. Поднял в левой руке на открытой ладони свою огромную фекалию до уровня груди, а правой рукой от­дал пионерский салют, как символ того, что зрительское превыше личного, и начал читать клятву телевизионно­го эксгибициониста:
«Я, Третьяков Роман, вступая в ряды героев «Д2», пе­ред лицом своих товарищей торжественно обещаю: горя­чо любить свое реалити-шоу. Жить, учиться и бороться, как завещает шеф-редактор, как учит продюсер. Свято со­блюдать Законы периметра как в нем, так и за его преде­лами. Законы периметра знаю и верю в них:
1.Герой «Д2» предаст Родину, партию, коммунизм и маму, лишь бы оставаться на экране!
2.Герой «Д2» публично кладет х...р на героев борьбы и труда.

3.Герой «Д2» чтит память ушедших с шоу пару ми­нут и стирает их номер из записной книжки телефона.
4.Герой «Д2» — худший в учебе, труде, спорте и горд этим.
5.Герой «Д2» — честный и верный товарищ продюсе­ру, всегда смело и самоотверженно стоящий за его правду.
6.Герой «Д2» не имеет сексуальной ориентации, он друг детям, СМС-кам и трудящимся родителям всех стран.
7.Герой «Д2» готов строить искреннюю любовь за не­большие деньги и избавиться от нее за скромную при­бавку к зарплате.
8.Герой «Д2», находясь на шоу, готовится стать ни­кем за периметром и молчать до тех пор, пока не истечёт срок контракта.
Я громко, с выражением, прочел клятву, размахнул­ся как следует и изо всех сил швырнул дерьмо в экран. Шлепок — и ошметки мясистой какатушки украсили экран выпуклыми веснушками, осели на шторах, усыпа­ли пол, повисли на шкафу и обоях, кажется, вся комна­та была освящена ими.
На экране, почти в самом центре, красовалась разма­шистая коричневая клякса! Наконец-то! Теперь и мое дерьмо показали по телевизору.
Фотоаппарат все зафиксировал.

29 ноября

Я творю ужасные вещи! Мне стыдно! Но как только ребята уходят на работу, я снова и снова слышу звук по­ворачивающихся камер, когда же его нет, я чувствую себя никому не нужным, забытым. Тогда я пытаюсь про­явить свою «яркость» и привлечь их внимание. Я яркий, я яркий, я яркий... Недавно я рассказал Ване все, что со мной происходит. Он внимательно слушал, по оконча­нии резюмировал: «Нужен праздник».

4 декабря

Новое ЗНАКОМСТВО

Я проснулся, но глаза открывать не хотел, подмял под себя подушку, натянул одеяло и укутался. Теплая кровать не желала меня отпускать, да я и не сопротивлялся. Одеяло было таким легким, теплым и приятным, а подушка такая мягкая и большая, что ни одно событие в мире не могло заставить меня их покинуть. Я зарылся еще глубже, оставив на поверхности только нос, втянул ноздрями прохладный воздух и почувствовал, что постельное белье пахло свежесрезанными садовыми розами.
Запах меня насторожил — дома белье не пахнет! Я раскидал ноги в стороны — кровать значительно шире. Глаза по-прежнему не открывал. Нет, все это ерунда, мне это наверняка снится, сейчас укутаюсь посильнее и засну. Перевернулся на бок, потом на другой, лег на живот, на спину, уснуть не удавалось, любопытство быстро разгоняло сон.
Глаза решил еще какое-то время не открывать, слишком уж интересна была загадка. Начал ощупывать все вокруг: постельное белье гладкое, хорошо пахнет, видимо, дорогое. Я поднял руки и попытался ощупать спинку кровати — под рукой приятная деревянная прохлада, по фигурным выступам понял, что спинка резная. Дома ни у кого нет такой кровати, значит, я не дома. Вопрос обозначился четко: где я? Левая рука пошла вниз, как раз в то место, где обычно спала Оля. Я чувствовал, что мое волнение нарастает. Если рядом кто-то лежит, то рука упадет ей прямо на голову. Рука опускалась все ниже и ниже, не чувствуя никакого сопротивления, до тех пор, пока не уперлась во что-то твердое,— тумба, подумал я. Значит, этот кто-то справа^ Я занес правую руку и начал медленно ее опускать. Рука опускалась до тех пор, пока целиком не легла на кровать. Я облегченно вздохнул, в голове пронеслось: один в огромной кровати, слава богу.
Надо вспомнить, что было вчера. Может быть, что-нибудь прояснится. Помню, как блевал на Каменном мосту, помню снег, помню, как мы по правительственной полосе бежали вместе с Ваней до кинотеатра «Ударник», помню, там увидели какого-то пидора в белой шубе, с членом на груди. Познакомились, стебали его, я зачем-то взял его телефон. Зашли в «Рай»; как именно это сделали, не помню. Помню, очень много было народу, у нас был хороший столик, тысяч за пять евро, мы сидели и снова пили текилу. Я курил чью-то сигару, танцевал с Go-Go. Помню, телки липли с расспросами, одна тащила в туалет потрахаться. Я сопротивлялся, а может, и нет... Не помню. Помню, кто-то предлагал кокс, я не купил... не было денег. Потом, помню, стоял, подпирая колонны в клубе, и боялся, что усну. Видимо, уснул. А вот как тут оказался, не помню хоть убей.
Открыл глаза. Приподнялся на руках и посмотрел вокруг. Я лежал на роскошной резной кровати. В светлой просторной комнате было не много мебели, и вся она была деревянная. Два окна, на них пастельных тонов шторы, высокий шкаф, зеркало, тумбочки, два стула. Потолки и дверные арки, декорированные лепниной. Пахло мокрым гипсом, наверное, ремонт сделали недавно.
Из спальни две двери. Одна, по всей вероятности, в ванную, вторая в гостиную. Та, что вела в ванную, была приоткрыта. Я сильно хотел пить и освежить рот. Приподнял одеяло, трусы были на месте, откинув одеяло, я шмыгнул в приоткрытую дверь. Это была ванная. Вдоль стены длинная гранитная столешница с раковиной, уставленная косметическими средствами, названия которых никогда не рекламировали. Над столешницей длинное прямоугольное зеркало врезанное в стену, отделанную лакированной доской цвета венге. Джакузи, унитаз, биде, всевозможные полочки для полотенец, вешалки — все было позолоченное. У раковины лежал халат, на нем полотенце и зубная щетка. По всей вероятности, вещи были приготовлены для меня. Было очень интересно, кто же так обо мне заботится. Я разделся, принял контрастный душ, закутался в халат, почистил зубы и был в общем-то доволен утром. Осталось самое малое: знакомство.
Я вернулся в спальню, заправил кровать, приоткрыл дверь и, бодрясь, вышел в гостиную. Первое, что бросилось в глаза,— интерьер. Удивительное сочетание грубых кирпичных стен, кожаной мебели с золочеными подлокотниками, камин. Роскошные, дышащие уютом кресла стояли напротив огромной плоской плазменной панели. Ничего так, приятно. Я увидел, как чья-то тоненькая фигура вышла из-за угла и нырнула обратно.
— Ты уже проснулся? — сказал откуда-то мягкий молодой голос.
— Привет.— Я сказал первое, что пришло в голову, и продолжал стоять, как истукан, ища глазами человека, которому принадлежал голос, но не находил. В углу, на плите стояли дымящиеся кастрюльки, в прозрачной тарелке — начищенные овощи. Вдруг из соседней комнаты, в которую вход, оказывается, был справа от меня, вышел молодой человек.
— Привет, Ром.— Он вышел и, улыбаясь, протянул мне руку.
— Привет.— Я ошалело посмотрел на парня. Он был похож на уменьшенную копию Димы Билана: та же прическа, те же ровненькие белые зубы, взгляд и увлажненные губы — все было похоже, только вот рост... Билан значительно выше и крупнее, а этот какой-то тоненький, хлипкий, но очень радушный. Я как обычно крепко сжал руку, та под моими усилиями смялась, как набита ватой плюшевая лапка медвежонка.— Ой, извини, и
— Ничего-ничего, я привык. Все вы, мужики, так грубо мнете сначала.— Он махнул рукой в мою сторону и пошел к плите. Я стоял как вкопанный, не веря тому, что вижу. Передо мной был парень! Я так надеялся, что на его месте будет расхаживать какая-нибудь милая телочка с пухлым обиженным ротиком, выразительными глазками и в коротком халатике, но, видимо, жизнь внесла свои коррективы. Вместо телочки в велюровой кофте с золотыми узорами на спине, в штанишках, подкрученных до колен, босиком, по кухне шлепал лощеный юноша! Меня залило краской. Он среднего роста, чуть выше меня, хотя почти все, кого я вижу, выше меня, хорошо сложенный. Когда я жил в Таганроге, таких там называли сладкими.
— Ты чего там стоишь? Проходи.— Парень говорил приятным мягким голосом.— Ты был вчера такой пьяный. Я тебя еле-еле дотащил до кровати.— Я с каменным лицом сел за стол.— Сейчас, потерпи еще немного, голова небось раскалывается...
— Да нет, все нормально...— Так и хотелось ляпнуть какую-нибудь грубость.
— Осталось совсем немного, я готовлю рыбный суп. Тебе будет очень полезно с утра. Выпей пока вот это.— Он подал мне кружку с желтоватым содержимым.
— Что это?
— Это сок квашеной капусты. Человечество еще ничего не придумало лучше с утра после пьянки, кроме таблеток, конечно. Или, может, ты предпочитаешь...
— Нет-нет, сок нормально.— Я взял, выпил залпом. Мне стало немного лучше. Его забота продолжала раздражать меня, подозрения относительно ночи толькс усиливались.

— Суп почти готов.— Он аккуратно переложил с разделочной доски в кастрюльку нарезанную зелень, накрыл крышкой и выключил плиту.— Сейчас, потерпи еще пару минут, настоится, я налью тебе бульон.
— Слушай, хотел спросить... А как тебя зовут, кстати?
— Меня? Извини, я совсем забыл — Игорь.
— Игорь, может быть, мой вопрос будет не совсем тактичным, но я должен его задать... ты гей?
Игорь от прямолинейности впал в ступор, замер на секунду, казалось, он сейчас стукнет разделочной доской по моей и без того раскалывающейся голове.
— Ты что, ничего не помнишь? — обиженно сказал он, надул губки бантиком и сложил руки одна на другую.
Я провалился в кресло еще глубже, чем сидел. Кровь оттекала от лица и заливала мои уши, они становились пунцовыми и тяжелыми, меж тем лицо катастрофически бледнело. Анус сжался до невероятных размеров. Руки непроизвольно потянулись к голове, я на выдохе произнес:
— Бля...
— Мы же с тобой обо всем вчера поговорили...— моргая своими глазками с закрученными ресницами, мягко и обиженно сказал Игорь.
Мир снова замер. Я почему-то не думал о морали, стыде, угрызении совести. Мой мозг просто слайдами показал мне занимательный видеоролик о том, как этот товарищ меня, пьяного, щелкая по ягодицам, жестко жарит в задницу. В анусе засвербело, я даже захотел потрогать его пальцами, но вовремя остановился.
— Вот это у тебя реакция! Ха-ха-ха! Просто потрясающе! Ты так искренне переживаешь! Да ничего не было! Не переживай, ты по-прежнему натурал.
— Правда?
— Ну конечно. А что ты подумал?
— Ну я, что мы, то есть ты это... иу мы...
— Что я тебя притащил и мы занимались сексом?
-Да.
— Как мило. Нет, ничего не было,— сказал Игорь, глядя мне в глаза, и добавил:— К сожалению. Ты был такой пьяный, что мог доставить удовольствие только некрофилу. Суп готов. Сейчас я тебя буду отпаивать.— Он достал из шкафа тарелки, налил бульон, поставил на стол. У меня как камень с души упал.
— Пахнет аппетитно.
— Очень приятный супчик, полезный, вкусный и готовится легко.
— Слушай, точно ничего не было?
— Да точно, точно! Я предпочитаю не обманывать людей. Да и что скрывать?
— Если честно, я не люблю геев, но ты не вызываешь во мне никакой агрессии.
— Ну еще бы, я же хитрый мальчик. В душ тебя направил, супа наварил, подлечил немного. К тому же правду сказал, что гей. Тебе нечего бояться.
— Успокоил, спасибо. А можешь про вчера рассказать?
— Ты правда ничего не помнишь?
— Правда.
— Я, конечно, всего не расскажу, не следил, но кое-что могу.— Он аккуратно зачерпнул ложкой суп и беззвучно проглотил.— Ты сидел с какими-то мужиками, активно пил, пытался курить, по тебе было видно, что делаешь ты это впервые. Вывалился на танцпол и пытался изобразить танец. Потом твоя компания куда-то резко исчезла, ты их пытался найти, бродил по клубу. Я упустил тебя из виду где-то на полчаса. Когда снова приметил, ты уже подпирал столб и был, откровенно говоря, мясом. Ты был очень смешной. А народ у нас знаешь какой, человеку плохо, а они, как мухи, слетелись и давай на телефоны щелкать. Мне стало тебя очень жаль, популярный человек, ну перебрал немного, с кем не бывает, а помочь никто не хотел, все были озабоченынаполнением своих мобильников. Пока тебя в таком состоянии не заметила охрана и не выкинула с позором из клуба, я подошел, разогнал всех и вывел тебя на свежий воздух. Где живешь, ты мне сказать не смог, язык у тебя не ворочался вообще. Ничего не оставалось, как притащить тебя сюда.
— Игорь, у тебя роскошная квартира...
— Спасибо. Мне ее снимает мой друг.
— Странно, почему мне мой друг не снимет такую роскошную квартиру? — Я сверлил ехидным взглядом в нем дыры, чувствуя, что он смущается.
— Хорошо. Мне ее купил мой любовник.
— Так ты, получается, гей! — Последнее слово я произнес особенно громко.
— Я не гей! Я бисексуал.— Игорь заметно стушевался.
— Каждый гомосек, который не хочет, чтобы его считали геем, называет себя бисексуалом.
— Наверное, ты прав.
Мне почему-то было очень легко с ним общаться. Такое редко бывает, но встречаются на моем пути люди, которые вызывают во мне неподдельное желание дружить. Не потому что они влиятельны или богаты, нет, просто я хорошо чувствую человека и знаю, что он меня не обидит, а значит, я могу ему доверять. С Игорем было точно так же. Я хотел ему доверять.
— Я все любуюсь твоей квартирой.
— А! Она мне тоже очень нравится. Квартира в центре Москвы, сто двадцать квадратов, роскошный ремонт. Желать, как видишь, больше нечего.
— А где именно мы?
— Ой, прости, совсем забыл. Ты даже не знаешь, где находишься?
-Да.
— Так прикольно! У меня такого никогда не было. Это Большая Дорогомиловская улица. Дом десять. Тут

до Киевского вокзала три минуты пешком, до Кутузовского тоже, метро, если надо, в минуте.
— Дорого за квартиру платишь?
— Я?

— Прости, забыл. Голова до сих пор немного болит, да и состояние у меня, как будто вчера бухал.
— Хм. Он мне купил ее год назад. Дал кругленькую сумму на ремонт. Я сделал ремонт, точнее не я, а рабочие, конечно, я просто сам придумал дизайн. Да, совсем забыл сказать, я дизайнер интерьеров.
— То-то я смотрю, что тут у тебя как-то уж очень хорошо.
— Спасибо. Я закончил ремонт буквально месяц назад. Обставил и вот первую неделю живу ничего не делая. Ты мой первый гость! — скрестив руки, с улыбочкой сказал Игорь.
— Слушай, так интересно, а твой любовник?..
— Его зовут Дима. У него тут рядом офис, он специально купил мне квартиру неподалеку, чтобы мог после работы заезжать. Он очень влиятельный и состоятельный мужчина. У него есть красавица жена, ребенок. Свой роскошный особняк за городом... у него много всего в Москве.
— А...
— А зачем я, если есть жена и ребенок?
— Хм. Да, именно это я хотел спросить.
— Он относится к той категории людей, которые перепробовали в жизни все. Он слишком богат, чтобы в чем-то себе отказывать. Трахать этих губастых блондинок с силиконовыми имплантатами, которые все как одна называют себя светскими львицами, ему опротивело, жена для него как работа. Он даже одно время ездил в провинцию, прикидывался лошарой и за бутылку пива драл телок за ларьком. Вот так он развлекался. Он много подобных историй мне рассказывал. Даже трансвеститов пробовал.
— Ну и как? Понравилось?
— Что именно?
— Трансы...
— Думаю, что нет.
— Ас тобой он как познакомился?
— В Интернете.
— В Интернете?
— Да. А что ты так удивляешься? Там на сайтах знакомств можно найти кого угодно.
— Мне казалось, что на этих сайтах только отморозки сидят.
— Это давно было. Сейчас там сидят все кому не лень, в том числе и состоятельные мужики. А как ты думаешь, они себе любовниц ищут? В кафе бизнесмены не сидят, в ресторанах не знакомятся, потому что телки так и норовят к кошельку присосаться, на улице почти не бывают: утром из дома в офис на машине, вечером обратно. Что остается? Интернет. А в Интернете все очень просто: зарегистрировал анкету и сиди выбирай, когда есть свободная минутка, заглянул, посмотрел на телочек, кто понравился, написал. Все тихо, аккуратно. И к тому же они под никами сидят, полная конфиденциальность. Очень удобно. Так вот и мы встретились. Он мне написал, я что-то ответил, как всегда, честно, ему это понравилось. Мы встретились. И все, с тех пор видимся почти каждый день. Он заканчивает свои дела в офисе, заходит ко мне, мы проводим какое-то время. Можем в ресторан съездить, он очень любит театр, кино, любит в тихой приятной атмосфере выпить вина, а потом едет домой к жене, а я домой снова его ждать.
— Вот они, тяжелые гомосекские будни! Хм.
— Знал бы я, что ты такой гад, воспользовался бы твоим бессознательным состоянием.
— Ну хорошо, все.
— Ты сам начал.
Игорь обиделся. Он надувал губки, отворачивался, моргал. Меня это очень забавляло.
— Не включай Бузову.
— Ты хочешь меня еще больше обидеть?
— Ладно, больше не буду.— Мне не хотелось портить ему настроение. Он мне нравился.— Скажи, и что, вот так происходит постоянно? Он вечером заходит, вы проводите какое-то время, и едет домой?
— Ну почему же? Мы иногда ездим отдыхать. Чаще в те страны, где не так много русских и на нас не будут оглядываться. Во всех общественных местах мы разговариваем только по-английски. Так меньше вопросов. Иногда, если он не может, я еду отдыхать один. Я очень люблю море, люблю загорать, обожаю белый коралловый песок, мне так это все нравится. Я вот недавно отдыхал на Мальдивах.
— Одному не скучно?
— Ну почему сразу одному? Я беру с собой какую-нибудь подружку и лечу.
— Подружку, ты имеешь в виду парня?
— Нет, конечно, подружку — это значит подружку -~ девочку. Какая московская девочка откажется отдыхать на халяву?
— Никакая.
— Вот именно.
— А что, твой Дима и ей перелет оплачивает?
— Конечно. Я просто очень хорошо прошу.— Игорь сверкнул своей белозубой красивой улыбкой.
— Понятно.
— Вот у вас на проекте есть мальчик Рустам.
— Тебе нравится Рустам? Ты смотришь проект?
— Ну конечно, кто его не смотрит? Так вот, этот Рустам тоже гей, я это прекрасно знаю, я знаю даже, с кем он встречается, но не в этом дело. Все из вас тоже знают, кто он, более того, даже зритель, от которого Рустам так старательно маскируется, тоже об этом знает. Но почему-то он пытается всех обмануть и регулярно связывается с девушками, доказывая свою мнимую натуральность. Зрителя и вас, героев, это начинает раздражать, потому что каждый чувствует себя обманутым. А дураком не нравится быть никому, даже дураку. Вот поэтому его многие не любят. Хотя парень он неплохой.
— Рустам?
— Ну конечно. По крайней мере человек он честный, придя на проект, сказал: я подонок — и ведет себя именно так, как сказал. Он, без сомнения, умен, умеет говорить красиво, умеет находить слабые стороны человека и ими пользоваться, извиниться даже может, на что не каждый у вас там способен. Как персонаж он очень хорош, такой фактурный, выразительный гад. Такого поискать надо! Если уйдет, продюсерам его некем будет заменить.
— Я его, если честно, терпеть не могу. Вот скажи мне, как нормальный гей может бить девушек?
— Это нонсенс, конечно, но эта ненависть у него, можно сказать, врожденная. Он их вообще не переносит хронически: он немного болен, но не опасен и не вызывает во мне такого раздражения, как одна дама.
— Какая?
— Да Бузова твоя любимая!
— Уже не любимая.
— Ну слава богу! А то я уже переживал за тебя, что ты правда на ней женишься.
— А чем Бузова тебе не нравится? — Я доел суп и отодвинул тарелку.
— Ты чай будешь? Извини, что перебиваю.
— Давай.
— А какой будешь?
— Черный.
— У меня много сортов чая. Черные, красные, белые, зеленые, черный с зернами кофе, зеленый с жасмином, желтый чай, оранжевый.
— Я так даже не знаю, какой выбрать.
— Выбери лучше по запаху, так проще всего.
— Давай.
Игорь выставлял на столешницу жестяные банки, открывал их и подавал мне. Я старательно нюхал каждую из них, смотрел на содержимое. Банки отличались формой, цветом, высотой. Выбирать было из чего.
— Я впервые вижу, чтобы кто-то так любил чай.
— Это мама меня приучила. Она большая любительница. Ну так что ты выбрал?
— Очень сложно, когда такой выбор.— На столе стояло пятнадцать банок.— Наверное, вот этот.— Я ткнул пальцем в банку, на которой был изображен китайский иероглиф, запах этого понравился мне более всех.
— Скажи, а какой ты чай обычно предпочитаешь? — с ухмылкой спросил Игорь.
— Я же говорил, черный,— не подозревая подвоха, ответил я.
— Вот, а выбрал смесь из черного и зеленого чая с лепестками и бутонами желтой чайной розы, изюмом, сахарными шариками, кусочками карамели и шоколада. Это самый экстравагантный из всего, что у меня есть, а черный чай, который ты хотел в самом начале,— классика. Выходит, действительно, при многообразии наш выбор куда более неожиданный, чем при ограниченном выборе.
— Это ты к чему? — Я внимательно разглядывал состав чая.
— Это я по поводу Бузовой. Мне кажется, что твой выбор никогда бы не пал на нее в жизни. Я не хочу сказать, что ты ее не любил. Любил, и это было видно, и до сих пор любишь, немного. Тебе не понравится, но мне кажется, что даже Лену ты куда больше любил.
— Наши отношения с Леной длились всего полтора месяца. По этому сроку нельзя говорить ни о любви, ни даже о привязанности.

— Я понимаю. Просто она была куда более выразительной сучкой, чем эта твоя Бузова. Лена, если хочешь, честнее, а Оля, она бесконечно обманывает, во всем, в каждой мелочи. Она клубок противоречий, вранья и трусости! — Игорь распалился не на шутку, он будто ревновал ее ко мне и именно поэтому так возмущался.
— Оля трусовата, это правда.
— А как ей хочется быть гламурной! Она даже сапоги у Яны Земит спи...ила! Позор! Это делает девочка, которая громче всех кричала о воровстве! Вор всегда громче всех кричит: воруют! Как она ни старается быть роскошным, дорогим и благородным пуделем, все равно выходит наряженная болонка. А ее речь? Она хоть и выучила английский, но никогда не научится говорить по-русски. У нее каша божья вместо манны небесной; текстильные отношения вместо тактильных. За ней записывать можно. Я какое-то время ее ляпусы в Интернет выкладывал. Уморительные перлы получались, весь Интернет потешался: «Я об стенку горох»; «Мой дедушка сказал, что не умрет, пока я не рожу ему сына, поэтому я должна родить ему сегодня», «Чувак из жюри (декан в комиссии)», «Ты, че-е-е-е, ваще-е-е-е? Крышу с головы сними!!!», «Ключ открой, я сказала!», «Я не ночевала с ним на дискотеке без трусов!»
— А последний когда был? — Я очень удивился.
— Вчера в серии.
— Я не видел.
— Не переживай, тебе еще расскажут.— Игорь убрал тарелки со стола, достал из холодильника десерты.
— Я смотрю, ты влюблен в свою ненависть.— Я говорил глядя в опустевшую тарелку.
— Да, я терпеть ее не могу,— совершенно спокойно произнес Игорь.
— А ты случаем никого к ней не ревнуешь?
Игорь прокололся, но признаваться в этом не хотел.
— Давай я тебе еще тарелочку супа налью.— Его глаза забегали.
— Рассказывай.
— О-кей. Была одна история.— Игорь присел.— Мой любовник имеет много бизнесов, часть интересов у него в Нижнем Новгороде. Как-то раз его компаньон решил устроить для своих сотрудников корпоративную вечеринку. Ну решили и решили, никого корпоративом нынче не удивить. Когда речь зашла о том, кого из известных приглашать, ребята долго спорили, но сошлись на участниках «Д2», потому что жена моего и его партнера смотрят. Короче, решили устроить женам сюрприз. Из всех героев остановились на вас, то есть на Роме с Олей. Поскольку у меня знакомых в этой сфере много, мне было дано задание найти и привезти. Искал я, честно скажу, недолго: Москва, как известно маленькая. В моей записной книжке был один парень, знакомый с сестрами Шаньгиными, к тому времени они как раз ушли из «Д2». Я, недолго думая, набрал его и попросил дать телефон сестер. Он дал. Девочки, к моему удивлению, оказались очень вежливыми и обаятельными. Мы договорились пообедать. На следующий день в ресторан на Тверской я приехал один, туда же приехали сестры, и, к моему великому удивлению, с ними приехала сама мисс непорочность!
— Собственной персоной?
— Ну конечно, Ольга Бузова. Я очень удивился, подумал, что это она делает с сестрами? Вроде бы дружбы до гроба на проекте не наблюдалось, да и они разные совершенно, сестры грубые, гавкучие, а Оля, как домашний цветок, изнеженная, милая. Чуть позже стало понятно, что их связывает, а пока я наслаждался результатом успешных поисков. Мы побеседовали, я предложил Оле поработать, она охотно согласилась, только уточнила, кто именно ее приглашает. Ей это было почему-то особенно важно. Я, не скрывая, рассказал, что серьезные ребята, банкиры хотят ее вместе с Романом, то есть с тобой, пригласить на празднование юбилея банка. Сказал, сколько готовы заплатить, глаза у Оли загорелись и тут же потухли. Она попыталась сыграть расстройство и сказала, что ты, к сожалению, именно в этот день занят, будто у тебя съемки в клипе у группы «Пропаганда», и ты не можешь, потому что дал согласие.
— А какого числа был праздник?
— 20 октября.
— Вот дрянь! Она ничего мне об этом не говорила!
— Ну, это я еще тогда понял, что она тебя сливает. Я замешкался, потому что мне была дана установка привезти именно пару, а не одного персонажа. Я прямо так ей и сказал: мол, Ольга, извините, мне придется подыскать других участников. Она сделала обиженное лицо, как это часто было по телевизору, а потом очень трогательно смотрела мне в глаза и допытывалась, может ли она поехать одна. Я отказывался. Оля начала рассказывать душераздирающие истории про то, как ей тяжело живется, как мало платят на «Доме», про то, что на ней висит вся ее семья вместе с папой, который ушел к другой женщине. Про то, что ты полный подонок, не даешь ей ни рубля, более того, даже не хочешь с ней видеться. В общем, я чувствовал себя как последний скот, который не хочет помочь бедной девочке.
— Видимо, пришлось согласиться.
— Да. Но самое интересное было на корпоративе. Вела она, хочу подчеркнуть, ужасно! Постоянно запиналась, говорила глупости, но самое отвратительное было то, что она кокетничала со всеми, кто на нее смотрел. Было такое ощущение, что девушка не знала, кому отдаться. Жены начали ревновать своих мужиков, дергали их, как кобелей от текущей сучки, но праздник продолжался. Бузова начала проводить идиотские конкурсы типа, кто выпьет бутылку шампанского из горла. Чтобы не быть голословной, сама показала пример, как это надо делать. Короче, дальше была жесть. Мужики, традиционно пьющие водку, залив сверху шампанского, опьянели до одури. Те, кто были послабее, начали блевать и драться, а у Бузовой в гримерке был аншлаг! Бедные жены! Они в буквальном смысле за уши вытягивали оттуда мужей, сажали в машины и везли домой. Даже я начал ревновать своего Диму. Он хорошо выпил и начал клеиться к ней. Оля была не против, особенно после того, как он представился хозяином вечеринки. Слава богу, я, как организатор мероприятия, был постоянно рядом с Бузовой. Я сказал, что этот парень, который к ней клеится, обычный инженер из цеха, он просто принимал участие в организации мероприятия. Оля тут же его слила.
— А чем все закончилось?
— Настрой у Оли был зацепить кого-то из боссов, и, как я ни пытался отправить ее в гостиничный номер, она не поддавалась. Я летал по клубу, как турбовеник. Всех боссов жены с истериками забирали домой, а мой ни в какую не хотел успокаиваться. Я очень сильно переживал, что он трахнет нашу гостью. Скрывать глупо, эта связь могла отравить все, что я строил три года. Пришлось действовать решительно. Я вступил в контакт с женой Димы!
— Какой ужас! — Я изобразил кошмарное удивление, но раскололся и непроизвольно улыбнулся.
— Да что ты! Жесть! — продолжал Игорь, не обратив внимания на мою иронию.— Я познакомился с ней, оказалась на редкость приятная женщина. Пришлось объяснять ей, что артистка из «Д2» перебрала шампанского и требует мужчину! Жена быстренько сообразила и сказала Диме, что дома сработала сигнализация. Он в две минуты собрался и укатил. Тогда я уже вздохнул спокойно!

— Вот п...да, а мне она даже не заикнулась о поездке. Наверное, сказала, как всегда: «Котешенька, я в Петербург, учиться»,— а сама в Нижний Новгород, женихов искать.
— Сучка!
— Вот так, Игореша, чуть-чуть недоглядел бы ты, и в эту хорошенькую квартирку перетащила свой многострадальный шкаф со всеми пожитками Ольга Бузова.
— Да щас! Я ее последние три волосины не пожалею, выдеру! Наращивать будет не на что!
— Спасибо за понимание.
— Пожалуйста. Вот за это я Бузову и не люблю, врет она бесконечно! В телевизоре такая лапочка, плачет, своего мальчика ждет, по телефону сюсюкает, а в жизни такая, как и все в Москве, только чаще других любит ореол себе рыбьим салом смазать-, чтобы блестел ярче других. Точно так же спит и видит богатенького мужичка, квартирку в центре, машинку «BMW», шубки из соболя с проседью, сумки «Birkin», часики «Chopard». Только всем для того, чтобы это заиметь, надо годик-другой в жопе поковыряться.
— Ну ты не утрируй.
— Я не утрирую. А эта дамочка питерская хочет на своем подбитом ослике в стойло для породистых всунуться. Боня — понятно, та в глаза смотрит и уже знает, в каком кармане и сколько у тебя денег лежит, умная, зараза, но ей можно. На Водонаеву счастье в виде мальчишки хорошего неожиданно свалилось, и Бузова думает: «А чем я хуже?» Вот она тебя и швырнула. Девочка думает, что созрела.
— Да кому она нужна?!
— Ну конечно! Она думает, что все мужики планеты мечтают ею обладать. Дура! Всех нормальных мужиков уже давным-давно разобрали! Там рядом с ними такие церберы с сиськами сидят, охраняют, что думать о них страшно!
— Она совершенно искренне думает, что кого-то найдет.
— Она еще глупее, чем я думал. Давай предположим, что она осуществила свою мечту и нашла богатого мужика. Допустим, что маловероятно, конечно, но все же он ею заинтересовался. И последнее, почти несбыточное: у него никого нет, он не женат, детей тоже нет, он делает ей предложение. Такой идеальный и почти несбыточный вариант. Надо хорошо себе представлять их образ жизни, чтобы делать выводы. Я представляю. Будет так: он круглыми сутками на работе. Большой бизнес требует много времени. Она его почти не будет видеть, год посидит дома одна, два, потерпит, ну конечно покатается на хорошей машинке, шмоток накупит вдоволь, сумочек от «Louise Vuitton» у нее будет тьма, и настоящих, а не тех, за три копейки, которые она сейчас таскает. Во Францию слетает морепродуктов поклевать, на фестиваль в Канны съездит. Пройдет года три, а в ее случае, возможно, год, и ей как молодой и красивой, каковой она себя мнит, покажется, что молодость и красота уходят, а жизни красивой, эмоциональной, любвеобильной как не было, так и нет. Она начнет гламурить, непременно встретит горы воздыхателей, все наперебой, как она любит, будут петь серенады и дарить ей розы с Киевского вокзала. Она будет счастлива, только вот об этом непременно узнает муж. Момент, и она одна, с детьми, в небольшом домике близ Каширского шоссе, в пятидесяти километрах от МКАД. Возможен другой, так сказать, более обкатанный вариант. Она найдет мужичка с хорошим достатком, не Роман Абрамович, конечно, но тоже в порядке. У него, вне всяких сомнений, будет жена, несколько детей от разных браков. Он расскажет ей все, что она захочет услышать: про талант, про красоту, про ноги ее длинные и про то, что целлюлита у нее нет!
— Ну что ты прям так! — вмешался я.
— А что, не так, что ли? Не перебивай! Купит ей машинку, сводит пару раз в дорогие магазинчики, снимет квартирку поближе к офису, будет после работки заглядывать к ней на пару часиков, так сказать, переждать пробки.
— Как у тебя?
— Ну конечно. Я тебе больше скажу, в Москве по такой схеме живут тысячи девчонок.
— И пацанов,— с откровенной шпилькой ввернул я.
— Точно.— Игорь откровенно улыбался. Ему нравилось делиться со мной своим опытом.— Так вот, продолжая развивать мысль. Потом она попросит у него какой-нибудь бизнес: например салон красоты, или захочет стать певицей, киноактрисой, да кем угодно. Он ей сделает такой подарок. Ее песенки заиграют по радио. Попоет она немного, может, клип ей снимут, в кино появится. «Поющие трусы» — так этих девочек называют. Потом она, со своими капризами и истериками, надоест. Ей на прощание сыграют потрясающий спектакль, он со слезами на глазах скажет ей: я так больше не могу, мне тяжело, я разрываюсь между тобой и женой, я называю ее твоим именем, она нашла у меня в телефоне твои фотографии, она хочет развод, я бы развелся с ней ради тебя, но не могу этого допустить, мне дороги наши дети. Девочка все понимает, вот и умница. Ей выдают выходное пособие в виде пятидесяти тысяч рублей, оплачивают квартиру на три месяца вперед, дают путевку в какую-нибудь жаркую страну — и ариведерчи.
— А потом?
— А потом начнется самое интересное. С «телевизором» выспятся все кому не лень, доходы будут все меньше и меньше, а зарабатывать она не умеет. К тому же ее личность сформировалась в условиях шоу. Сколько ей было, когда она пришла?
— Восемнадцать.
— А сейчас?
— Двадцать четыре. Когда она выйдет, не дай ей бог,— конечно, если ее никто из продюсеров не подхватит,— для нее это будет катастрофа!
— Я тебя умоляю, кто ее подхватит? Зачем? Людям уже до тошноты опротивел «Д2»! Он набил в сознании народа такую оскому, что появление ее в совершенно другом образе в телевизоре будет вызывать только рвотный рефлекс. Да не только ее, всех, кто там когда-либо был! Это и тебя касается. Шоу навязало людям простую и очень неприятную ассоциацию — скандал! Даже положительные герои ассоциируются с грязью! Поэтому, как только шоу закончится, люди постараются, как можно быстрее, его забыть. А в России герои забываются гораздо быстрее, чем можно себе представить.
— Оля до самой старости будет мнить себя звездой.
— Скорее до самой старости будет отсасывать продюсерам, чтобы не закрывали «Д2».
— Хм. Прикольно. Думаешь, это действительно так?
— Ром, вот ты странный. Такое ощущение, что я был в шоу-бизнесе, а не ты. Тебе повезло, что ты просидел три года в телевизоре и не отсасывал лишь потому, что сначала за тебя это делала одна девушка, а потом другая. Я думаю, что ваши девочки очень часто выходят за периметр в поисках ответов на вопросы. Им там надают этих самых ответов и возвращают в периметр. Так устроен ваш бизнес. На проекте слишком много обычных девочек, чьи места в любой момент с успехом могут занять другие, вот им и приходится бороться всеми доступными способами с конкуренцией. Я уже не раз слышал истории из уст вылетевших, как они спали со всеми, кто им представлялся продюсером, лишь бы задержаться подольше.
— Я чувствую себя яйцом. Действительно, такое ощущение, что в шоу участвовал ты, а не я.
— Это потому, что, пока хомяки в системе, все молчат, а как выйдут, бояться больше нечего, вот и рассказывают. А тебя как действующего героя бывшие не особо интересуют. Это отработанный материал. Зачем тебе знать?
— Я, попав в периметр, был уверен, что шоу-бизнес не так страшен, как его малюют.
— А куда ты попал, давай разберемся. Ты попал в систему по производству телеконтента. Большие дяди очень умно вкладывали деньги не в тебя конкретно, а в систему «Д2». Они раскручивали не вас, как звезд, а систему. Это очень правильно с точки зрения бизнеса, тебя уже там нет, но шоу продолжается, и поверь мне, если там не будет Бузовой, Меньщикова, Калганова, система по-прежнему будет функционировать, потому что она таким образом устроена. Это завод по производству скандалов, и заметь, лучший на отечественном телевидении. Шоу-бизнес как средство заработка — это кошмар! Когда ты покупаешь землю, квартиру, дом, тут все относительно просто: есть договор купли-продажи, который подтверждает твою собственность, есть чек, который показывает, сколько ты вложил. А теперь допустим, ты вложил в раскрутку артиста несколько десятков миллионов долларов, он стал популярен как Билан! Выиграл кучу конкурсов, тоже, между прочим, не без твоей помощи. В какой-то момент, без особой причины, этот самый артист, в которого ты вложил десятки миллионов, отказывается петь или сниматься в клипе или вообще говорит тебе: ты плохой человек, у тебя злая энергетика, ты меня разрушаешь, я ухожу от тебя. Что ты с ним сделаешь?
— У него же есть договор?
— Не смеши меня. Договор стоит не дороже той ручки, которой он был подписан. Наплевал твой артист на этот договор, на тебя и на твои миллионы и пошел к другому продюсеру. И что ты делаешь? —- В суд.
— Это понятно. Практика показывает, что суд ничего поделать не может. Поэтому ты пускаешь в ход убедительные средства, которыми привыкли апеллировать все пацаны, сколотившие деньги в девяностых: сначала предупредишь, потом отп...дишь, а уж потом стрельнешь. Да мало примеров, что ли! Далеко ходить не надо. Вот ваши братья-близнецы. Вроде пели, плясали, песни писали, в «Олимпийском» выступали, на гастроли ездили, где сейчас?
— В Набережных Челнах, одеждой торгуют.
— А почему?
— Потому что они попытались права на все свои песни передать другой компании.
— Вот видишь! Поэтому шоу-бизнес такой коррумпированный. А ты говоришь, не отсасывают. Отсасывают и еще как, с подкруточкой, причмокивая, глотают до самых яичек, а иногда и вместе с ними, лишь бы одеждой в Набережных Челнах не торговать.
— Наверное, ты прав.
Раздался телефонный звонок. Мобильник звонил в кармане пальто.
— Игорь, я отвечу.
— Конечно-конечно. Звонил Ваня.
— Алло.
— Эй, чувак, ну ты где? Ты жив вообще?
— Я... я в гостях.

— Молодец, напился вчера и исчез! Нехорошо так поступать с друзьями. Я волнуюсь, уже все телефоны оборвал.
— Вань, не чеши мне, небось сам только что проснулся, опомнился и набрал.

— Хе-хе, тебя не проведешь. Ну ты где?
— Говорю же, в гостях.
— Тут Бузова вчера такое отчебучила! Писец! Приходи, перетрем!
— Хорошо. Скоро подойду.
— Ну давай, приходи, а то мы уже волнуемся.
— Ладно-ладно. Ваня повесил трубку.
— Игорь, я, наверное, пойду. Дома уже больше суток не был, соскучился.— Мне было действительно неловко.
— Может, еще побудешь немного? — Он смотрел на меня с мольбой.— Оставайся. Я тебя еще чем-нибудь угощу. Может, выпить хочешь? У меня тут много всего. Смотри!
Игорь открыл бар. Там было действительно всего очень много.
— Не могу, пора идти.
— Ну ладно, иди. Только давай выпьем немного за знакомство, и ты пойдешь.
— Давай.
Он достал бутылку «Абсента».
— Ого!
— Не бойся. Он нормальный. Глючить тебя не будет, просто настроение повысит, и все.
— Ну ладно. Лей.
Игорь налил пару шотов. Мы их быстро опрокинули себе в глотки и запили швепсом.
— Обещай, что заглянешь ко мне еще?
— Ну конечно загляну.
— Я тебе не верю. Ты не вернешься. Я чувствую,— жалобно глядя мне прямо в глаза, говооил он.
— Ну прекрати.— Я говорил и сам не верил.
— Забудь что-нибудь,— попросил Игорь.
— Что забыть?
— Неважно, забудь что-нибудь, за чем обязательно вернешься.

— Давай я забуду одну вещь, а ты ее найдешь. У тебя будет хороший повод позвонить.
— Может, все-таки останешься? Еще чуть-чуть! Тебе все равно дома нечего делать. Друзей увидеть ты еще успеешь. Пожалуйста.
Я быстро накинул пальто, открыл дверь, встал на порог и обернулся на Игоря. В его глазах светилось одиночество. То самое одиночество, которое испытывает каждый человек без любви. Игорь смотрел на меня с мольбой и надеждой. Он был так же одинок, как и я, в этом огромном, многомиллионном городе, в этой роскошной квартире, с богатым любовником, с хорошей машиной и с любимой работой. Наверняка, улетая в самые дорогие места нашей планеты, чтобы насладиться морем и пляжем, он каждый раз с завистью смотрел на проходящие мимо парочки. Сидя в кафе с подружкой и поддерживая пустую беседу, он смотрел на целующихся за соседним столом романтиков, и как-то особенно больно при этом щемило в груди. Он был очень одинок и страдал от того, что в нем нет любви. Он видел ее во мне, даже не саму любовь, а возможность ее возникновения, и именно поэтому не хотел меня отпускать. Я понял это, потому что сам был одинок.
— Нет, Игорь. Я пойду. Спасибо тебе, ты хороший.— Я наступил на порог, ласково посмотрел на него, а потом крепко, будто родного, прижал. Мы стояли на пороге с открытой'дверью, обнявшись и положив головы друг другу на плечи.
— Игорь, я пойду.— Я разжал руки.
— Иди.
— Пока.
— Счастливо.
Я сделал пару шагов по мраморному полу лестничной площадки и тут же исчез за поворотом.
Я вышел на улицу и уловил весьма интересное состояние души. Впервые за многие месяцы душа ликовала. Торжественно светило солнце, играя лучами в облысевших деревьях. Я шел навстречу улыбающимся прохожим, которые обращали на меня внимание, а ветер теребил полы моего пальто и раздувал наспех замотанный шарф. Меня не оставляло удивление, что минуту назад я обнимал мальчика, и это не было так отвратительно, как я раньше себе это представлял. Его чистое желание привязаться ко мне напоминало маленького дворового щенка, который увязался за мной на улице.
Я впервые в этом городе шел куда глаза глядят. Мне было совершенно не важно, куда спешат эти люди, что показали по телевизору в «Д2», кто из бывших появился на обложке журнала и есть ли у меня в кармане деньги на проезд в метро. Я шел, смотрел вокруг, улыбался и был, наверное, немного счастлив и чуточку влюблен.
Денег на проезд действительно не было, я понял это, пошарив в карманах. Да и плевать. На указателе перед Бородинским мостом была табличка: «До Кремля 2 км», значит, до меня приблизительно на триста метров больше. Мне предстоял прекрасный маршрут: Бородинский мост с видом на Ростовскую набережную, Смоленская площадь и МИД, Старый Арбат, Знаменка, Каменный мост и мой «Дом на набережной». Дойду не спеша минут за сорок, может, больше. Москва впервые за полгода была приветлива, я смотрел на ее прелести новыми, полными надежд глазами.
Может, и мне стать гомосеком? Ну что тут такого? У нас вся эстрада гомосексуальная. Кого ни возьми, все гомосеки, жены или любовницы только для отвода глаз. Стану пидарком, подолблюсь немного в какарик, и все, глядишь, жизнь наладится, карьерный рост начнется, стану появляться в модных телешоу, возможно, даже стану ведущим или певцом! В конце концов, какая разница — ты или тебя? Простатита не будет, тоже плюс. А если с телевидением не заладится, буду оформляться на содержание к какому-нибудь олигарху.
Телефон завибрировал в кармане. Это был Игорь.
— Привет!
— Привет.
— Ты забыл перчатки!
— Хм. Действительно?
— Да! Так здорово! Когда придешь забирать?
— Не знаю, наверное, скоро.
— Я буду ждать.
— Игорь... -Да.

— Я хотел сказать тебе, что... ты мне нравишься. Ты очень хороший.
— Спасибо. Я старался. Приходи, пожалуйста. Я буду ждать.
— Ладно. Пока.
— Пока.
Со Смоленской я свернул на Старый Арбат. Маленькие, ухоженные двух-трехэтажные домики старой, купеческой Москвы эхом отражались от величественного сталинского МИДа и с европейским шиком удалялись к центру в сторону Арбатской площади. Я шел, легко вдыхая слегка примороженный воздух, вглядывался в лица людей, рассматривал окна и вывески ресторанов. Мне было спокойно. Потрясающе! Телефон снова завибрировал, сбивая поэтическое настроение. Звонил продюсер. Я остановился, перебрал все возможные мотивы его звонка и не нашел ни единого. Оставалось только взять трубку.
— Николай Алексеевич...
— Роман Вячеславович, привет.
— Здравствуйте.
Германовский был явно чем-то встревожен. Он говорил резко, в командном тоне. Такое с ним бывает крайне редко, в основном в те моменты, когда рейтинги начинают падать.
— Я вот по какому поводу. Пока ты, Роман, сидишь там, торчишь в этой Москве, всех стареньких задавила эта машина под названием Рустам. И все это выглядит так, что старенькие просто сдались. Сдали все! Всю поляну отдали этому чуваку, на х...й.
— Ничего удивительного. Он один из тех персонажей, об которого не хочется мараться. Я только рад...
— Поскольку мы давно вместе работаем, то ты понимаешь, почему мы держим Рустама.
— Ну конечно, понятно.
— То что делается не без его присутствия, хорошо для всех. Этот чувак работает на всех, потому что работает на проект. Но если человек пытается поменять приоритеты, принципы, устои, стандарты, по которым ВЫ привыкли жить, это должно вызывать какие-то эмоции. По крайней мере у меня вызывает. А на поляне, б...дь, сейчас тишь да благодать! Ему ответить даже никто не в состоянии. В чем его сила? В том, что он никогда не упускает возможности зацепиться за что-то. Он всегда находит повод, чтобы что-то сказать, и хорошее, и плохое. Реакция на него зрителей в основном отрицательная, но она есть, и это здорово. Когда старики ничего не могут сказать ему в ответ, не выдают никаких реакций, их просто нет! Ваши позиции начинают таять на глазах, тем более что на проекте появился такой персонаж, как Алессандро, ты, наверное, уже знаешь.
— Знаю. А что это за история с поиском трусов?
— Думаю, в ближайшее время найдутся люди, которые тебе все расскажут. Скажу прямо, более подходящего момента для твоего возвращения я представить не могу. Позиции старичков сильно ослабли, а у Оли в твое отсутствие появился ухажер. Ситуация будет, хм, очень классическая: «Возвращается муж из командировки...»
— Здорово. Я хочу вернуться. Будете смеяться, я даже начал ощущать зависимость от «Д2». Высказывать человеку правду в глаза тяжело только в первый раз, потом начинаешь к этому привыкать, а позже даже чувствовать в этом потребность. Так иногда хочется крепко высказаться, да вот только некому. Я даже иногда жалею, что у меня нет рядом такого чертенка, как Калганов. Знаете, так и тянет иногда поругаться. Честно, и Бузовой очень хочется все высказать, наверное, даже больше, чем Калганову.
— Я знаю. Хоть бы позвонил ей. Она ждет. К тому же надо как-то участвовать в процессе. А то у тебя все дела и дела какие-то. Ты, конечно, этого не скрываешь, что хорошо, но большие дяди меня спрашивают, а что этот там делает? Как у него дела? А мне порой и ответить нечего.
— Николай Алексеевич, после нашего последнего разговора, который состоялся пару месяцев назад, мы с Олей не разговаривали ни разу.
— Странно. Потому что я довольно часто интересуюсь у нее, как у вас дела, и она уверяет, что все в полном порядке. Рассказывает какие-то истории о ваших совместных прогулках, делах. Для тебя это, наверное, не секрет, что передо мной отчитываются все водители, которые возят героев. Так вот, водители, которые возят Олю, почти каждый день говорят, что стоят по несколько часов у твоего дома.
— По поводу водителей и ваших разговоров я ничего не знаю. Я абсолютно честно говорю, что, как только она подписала контракт, Оля нашла повод поругаться и ни разу за это время не попыталась со мной связаться.
— Хм.
— Да, и еще момент.— Я сделал паузу, говорить было как-то стыдно, но я решился:— Перед моим возвращением я хочу вернуть все свои заработанные деньги.

— О-кей. Роман, давай я возьму двухдневную паузу. Решу этот вопрос и наберу. А ты все-таки подумай над тем, чем бы тебе заняться в эфире, потому как люди ждут. Этот Роман Третьяков, который говорил всем правду в лицо, мог поставить любого орущего ублюдка на место, мог в двух простых предложениях объяснить, кто есть кто, нужен зрителю!
— Хорошо.
— Все пока.
— До свидания.
Поэтического настроения более не существовало. Я снова начал переживать, но настрой продюсера мне понравился. Приятно, когда ты нужен. Не успел я дойти до станции метро «Арбатская», как телефон снова завибрировал. Сегодня я нарасхват. На этот раз звонил папа:
— Ром, привет.
— Привет, пап.
— Как дела?
— Нормально вроде.
— Вчерашний выпуск смотрел?
— Нет.
— А продюсер случайно не звонил? На проект не предлагал вернуться?
— Не поверишь, мы только что говорили. Он был на редкость сговорчив.
— Это понятно. Думаю, ты должен это знать: во вчерашнем выпуске Оля согласилась провести вечер с Алессандро. Это парень, который к ней пришел. Он ее пригласил в ресторан. Затем они поехали к нему в квартиру. Оля осталась у него ночевать. Спали в одной кровати, и, по словам Алессандро, у них все было.
— Ух ты!
— Детали ты посмотришь самостоятельно. Оля на Лобном месте, конечно, от всего отпиралась, но выглядела она как посмешище. Все, повторяю все, не верят ни единому ее слову. А для тебя, как для ее мужчины, вчерашняя ее выходка просто унизительна. Роман, мне кажется, тебя именно по этой причине хотят видеть на проекте, чтобы насладиться твоими мучениями. Или прилюдно разорвать ваши отношения до конца. По-моему ей поставили ультиматум: либо она под кого-то ложится, либо до свидания. Деньги нужно отрабатывать. Тут еще мама кое-что хочет сказать. Трубку вырывает.
— Давай.
— Ромочка, привет! Это мама.
— Привет, мам.
— Вчера посмотрели серию, расстроились — не передать. Всю ночь проворочались, толком не спали. Обидно за вас, за Олю. Ее выставили такой дрянью, дальше некуда. Все происходит как мы предполагали. Обидно очень, что Оля все-таки не ушла за тобой с проекта. Так жалко, что проекту удалось унизить вас обоих в той мере, как им хотелось. Эта грязь будет продолжать литься на вас все время, пока Оля будет находиться там. Малейшее неповиновение обернется для вас новой порцией грязи. Обольют так, что за всю жизнь не отмоешься. И люди вместо радости от встречи будут плевать вам вслед. Это телевидение: как решат, так и будет. Захотят, возвысят до небес, захотят, опустят ниже некуда.
— Мам, думаю, я разберусь.
— Оля-Оля, какая непростительная глупость. Денег всех не заработаешь. А таким деньгам и сам не рад будешь. Вы молодые, красивые, у вас вся жизнь впереди. Деньги еще заработаете, а честь, ее беречь смолоду нужно. Ром, ни о каком возвращении не может быть и речи. Да и ни к чему тебе лезть туда снова. Оля, думаю, еще пожалеет. Наверное, испугалась трудностей или боится снижения своей популярности. Мне кажется, ей нечего бояться. Она без внимания и работы не останется, но показывать изнанку своей личной жизни — это уже слишком. Если еще есть время, подумай, все взвесь, стоит ли в это дерьмо снова соваться.
— Хорошо, мам. Ты не переживай. Я Оле сегодня позвоню и во всем разберусь. Она сделала уже все возможное для того, чтобы остаться на проекте, думаю, что он ей дороже.
— Наверное, ты прав, сын. Удачи тебе, и хранит тебя Господь.

— Люблю тебя, мам, пока.
— Пока.
Родители отчасти правы. Пусть она решила остаться на проекте, это ее выбор, но надо быть честным перед зрителем. Надо иметь смелость во всем признаваться. Телефон завибрировал. К моему удивлению, звонила Оля. Пипец! Просто «Д2» какой-то!
— Привет.— Я поздоровался очень сдержанно.
— Привет.— Она говорила бодренько, с огоньком. Будто ничего не случилось.— Котик, надо встретиться, все обсудить.
— Интересно, ты сама пришла к этой мысли?
— Ну конечно. Меня довольно часто посещают подобные мысли. Ты же знаешь, это все шоу, мне нужна какая-то история, чтобы находиться тут. А ты меня совсем забыл, не пишешь, не звонишь...
— Ты в своем уме?! Ты что там, окончательно спятила?
— Ну что ты ругаешься! — говорила Оля ангельским голоском.— Когда мы наконец-то встретимся?
— Я не знаю.
— Давай завтра в каком-нибудь кафе в Крылатском. У меня там будет фотосессия, чтобы по пробкам в центр не тащиться...
— Где именно? Крылатское огромное!
— Давай рядом с кинотеатром «Матрица», там напротив есть японский ресторан.
— Хорошо, я подъеду.
— Вот и чудненько. Целую тебя, котик.
— Пока.
Я положил трубку и толкнул входную дверь. Наконец-то я был дома!

19 марта
Возвращение на «Д2»

Как часто я представлял себе этот день: возвращение на «Д2»! Сколько раз за последнюю неделю прокручивал у себя в голове речь, которую хочу произнести. Возмущался, остывал, возмущался снова, приводил десятки аргументов, которые доказывали вину Оли. Потом остывал, жалел, убеждал себя в обратном. Снова заводился, вспоминал: «Ты не сможешь меня обеспечить», «Мне не важно, где будешь жить ты. Я буду жить в Петербурге!», «Я сегодня не могу встретиться, у меня съемки», «Я занята, у меня фотосессия», «Я не могу приехать, не пускает шеф-редактор», «Я не могу сегодня приехать к тебе. Я в клубе», «Я не могу сегодня. Я с друзьями», «Я тебя уже не люблю так, как прежде», «Ты не мой парень, потому что ты не решаешь мои проблемы!», «Нам надо расстаться», «Я еду в.Таиланд с друзьями футболистами»... Эта история тянется уже полгода, и я только сейчас наконец-то решил официально с ней расстаться. Надо же, какой я терпеливый. Даже когда она кинула меня с контрактом, я по-прежнему не допускал мысли, что мы расстанемся. Я слушал разговоры про ее секс с Алексом и не верил, слышал ее голос в трубке и думал, что увижу — убью, но то, что мы расстанемся, даже не предполагал. Я до самого конца думал, что это все неправда, что меня обманывают, думал, что нас намеренно растягивают в разные стороны, чтобы поиграть на наших нервах. Я думал, что это происки редакторов, продюсеров, конкурентов. Я ей верил и каждый раз, после очередной ее выходки, находил оправдание и продолжал снова и снова ее защищать. Даже с Алексом я умудрился принять ее позицию, поверить, хотя то, что у них был секс,— очевидно. Наверное, все-таки любил.
Сейчас не сомневаюсь в том, что все ее слова про любовь — это очередное вранье. Мне наплевать на то, что она говорила о любви, плакала и пыталась взывать к рассудку. Не верю ни единому ее слову. За те два часа, что мы говорили, у меня даже жалости к ней не возникло. И меня не смущает, что я был с ней груб. Единственное чувство к ней, которое у меня еще копошится,— это обида. Мне действительно обидно, что такая красивая история любви оказалась мифом, пустышкой, в которую верил только я сам. Мне горько признаваться в том, что были правы те, кто говорил: «Они фальшивые! Они играют! Они не любят друг друга. Их отношения не более чем союз ради выигрыша!» Я всегда тут же записывал этих людей в категорию «враг». А на деле так и оказалось, любовь прошла так быстро, что даже обидно. Мне не дает покоя мысль, что я вкладывался в нее три года, старался, прививал ей семейные ценности, тянул, а в итоге получил пилюлю правды: «Ты нужен мне лишь в том случае, если решаешь мои проблемы... Сейчас ты не решаешь мои проблемы, а значит, ты не мой парень». Вот она, квинтэссенция. Я один в Москве, без друзей, без работы, без человеческого тепла, а она там, в телевизоре, и вместе с ней страна ищет трусы в квартире у Матраццо. Твою мать, я снова о ней думаю! На х...р все. Была любовь или нет — насрать! Этим мыслям жить еще не больше получаса. Когда уже это гребаное Лобное место?! Надо на что-то переключиться. Сколько я тут не был? Август... не, я ушел в конце августа, значит, август не считаем. Сентябрь, октябрь... сейчас март, шесть с половиной месяцев, почти семь. Долго! Это как раз тот срок, на который меня командировали. Забавно. Полгода жизни за периметром мне понадобилось, чтобы решиться сказать «Д2» и Бузовой «нет». Да уж, я писец какой решительный!
— Ром, надевай петличку,— проблеял администратор.
— Что, уже Лобное? -Да.
— Ну наконец-то! Я уж думал, что придется, как всегда, часов шесть ждать. А уже все на Лобном или только камеры начали ставить?
— Ставят камеры.
— Ясно. Минут сорок еще, наверное?
— Где-то так.
— Что ж так холодно у вас? В Москве намного теплее. Я в туфлях весенних в городе не мерзну, а тут прямо мороз какой-то.
—- Тут всегда так.
«Чьерт побьери», я волнуюсь! Я сильно волнуюсь! Надо поставить себе задачу. Я довожу до сознания зрителя факт нашего расставания с Олей. Зачем мне это нужно? Для того чтобы она больше не имела права поливать меня грязью. Еще для того, чтобы я мог свободно жить, без оглядки на шоу. Я хочу чувствовать себя свободным! Готов ли я к провокациям? Да, готов. Я ко всему готов, уже сотню раз прокрутил комбинации развития беседы на Лобном со всеми возможными вопросами ведущих. К чему все приведет: «Оля мы так и думали: Роман — подлец, но ты оставайся, слава богу, что у тебя есть мы — твоя семья, мы тебя защитим и поможем тебе построить новые отношения».
— Ром, все, пойдем.
— Куда?
— На Лобное. — Отлично.
Вот ворота спустя шесть с половиной месяцев снова распахнулись. Я опять иду по грунтовой дорожке. Волнуюсь. Меня ведет операторский кран, камера направлена мне прямо.в лицо. Я иду на нее, она медленно отлетает, показывая зрителю траекторию моего движения. Захожу на Лобное, спокойно со всеми здороваюсь. Никаких объятий. Оля хорошо выглядит. Жаль. Какое-то короткое розовое пальто, раньше я у нее такого не видел.
— Роман, привет.
— Привет, Ксюш.

— Мы ждали тебя не одного, думали, что ты придешь со своей новой девушкой, приготовили вот подушку.
— Думаю, что в этом нет смысла. Я же сюда не хвастаться пришел.
— Ну что ж, давай обсудим ту ситуацию, которая возникла в ваших отношениях. Ты полгода назад ушел с нашего проекта, и Ольга тебя ждала. Ждала, отстаивала ваши отношения, и вроде как вы недавно с Ольгой встретились, и из этого разговора стало известно, что вы с Ольгой расстаетесь.
— Да. Мы расстались, и я говорил это Оле еще три недели назад. Я также ей говорил, что не собираюсь возвращаться на проект. Но, как ни странно, она продолжала играть в отношения. Мне была неприятна эта ложь. Я решил вмешаться, чтобы пролить свет на наши давно не существующие отношения. А что касается причин, по которым мы расстались, наверно, будет правильно сказать, что мы перестали друг друга любить. Другое дело, почему это случилось.
— И почему же?
— Во-первых, мне кажется, что Оля не справилась с подвигом жен декабристов. Независимо от обстоятельств, независимо от того, какая у нее тут ситуация, независимо от того, как у меня дела там, мне хотелось, чтобы она собралась и ушла за мной. Я этого ждал. Было много ситуаций, и мы много раз разговаривали, и не раз Оля произносила слова: «Я тебя не люблю». На ее вопрос, люблю ли я ее, я тоже не смог ответить.
— Ром, а новая девушка у тебя когда появилась? — вмешалась Собчак.
— Новая девушка у меня появилась не так давно.
— Ваши встречи за этот период можно было перечислить по пальцам,— вклинилась Бородина.
— Да, это не секрет. Виделись мы редко. Надо было как-то зарабатывать, приобрести какие-то связи. Мне надо было обрести почву под ногами для того, чтобы принимать какое-то решение относительно будущего. Я планировал либо возвращаться, либо приглашать Олю в свою жизнь. На тот момент меня больше интересовало, насколько я смогу адаптироваться к жизни.
—- Я понимаю, что ты строил свою новую жизнь, но неужели в этой новой жизни не нашлось места для Ольги? Для каких-то встреч в кафе, в твоей квартире, которую ты снимаешь,— снова спрашивала Собчак.
—и я много раз приглашал Олю в свою жизнь. Условно говоря, все готово, ты можешь уходить, на что у Оли постоянно возникали двусмысленные отговорки.
— То есть, Ром, чтобы я просто понимала, вы не виделись не из-за тебя, а из-за Ольги? Она отказывала тебе во встречи?
— Да, отказывала. В последний раз мы виделись позавчера, то есть 17 марта, а до этого 14 февраля. Я часто пред

лагал ей новую жизнь, говорил ей о новых предложениях, о перспективах. Безусловно, ей было бы сложно вступать в новую жизнь и начинать с каких-то мелочей...
— А что тебе Оля на это говорила?
— Она говорила: я переживаю, ты не даешь мне никаких гарантий того, что все получится.
— Нет, Ром, я могу понять Ольгу,— продолжала Ксения Анатольевна.— Любая женщина хочет, чтобы ее мужчина взял на себя некую ответственность. Конечно, ты не можешь давать гарантий, что у вас все будет хорошо, что ты будешь зарабатывать достаточно денег для того, чтобы вам прожить, и все будет, как говорится, в шоколаде. Ты не можешь ей этого обещать, но сказать: да, Оля, я за тебя несу ответственность и буду делать все от меня зависящее, Чтобы у нас все было хорошо... И вот Оля, я вижу, кивает, это ты мог сказать, потому что любой женщине очень обидно, когда мужчина говорит: ну, если ты хочешь, приходи, и мы будем что-то делать.
— У меня на этот счет другая позиция. Вспомните декабристов, думаю, они говорили женам — оставайтесь. Но женщины пошли за ними.
— Во-первых, ты правильно говоришь — жены. Почему женщина, которую ты даже не пригласил под венец, должна быть жертвой?
— Мне кажется, что весь мой опыт на шоу подразумевал дальнейшее развитие отношений за периметром. Я хотел пожить с Олей за периметром и убедиться в прочности союза. У нас было очень много разговоров, которые уже после моего ухода все больше и больше разубеждали меня в том, что я нужен.
— Можно же по-разному человека пригласить в свою жизнь,— вмешалась Оля.— Можно так: Оля, девочка моя, любимая, я вижу как тебе там тяжело, я тебя люблю, давай я прийду за тобой, мы начнем все сначала, мы будем вместе строить наши отношения с начала, а можно сказать: че там сидишь? Уходи.
-Ну так сказал или иначе,— заступалась за меня Собчак.— Но если он сказал, что все готово, приходи ко мне, в принципе, значит, эти слова прозвучали.
— Более того, вот вам показательный пример. Та же самая история с Матраццо на многое мне открыла глаза. Возможно, там ничего не было, возможно, кто-то из них врет. Но факт, она же пошла к нему... А вы, Ксюши, знаете, зачем девушка после клуба идет к молодому человеку...
— Рома,— продолжала Собчак.— Насколько я понимаю, сейчас у тебя уже новая девушка и новые отношения?
— Да, это так. У меня уже новая девушка. Мы познакомились не так давно, но это не мешает мне называть наши встречи отношениями. У нас все очень серьезно.
— А как ее зовут? — интересовалась Бородина.
— Ее зовут Света.
— Я попросила Рому,— вклинилась Оля,— на последней нашей встрече не так восторженно говорить о своих новых отношениях, но это его право, он считает, что сейчас именно тот период, когда об этом надо говорить...
— А почему я должен тебе врать? — вступил в диалог с Олей я.
— Не должен.
— Не должен, я тоже так считаю.
— Я попросила его: пожалуйста, ты делаешь., пффф. Сейчас бесполезно что-либо говорить, спрашивать, выяснять.— Оля запиналась, ей было очень трудно говорить.— Я не пытаюсь Рому ни в чем обвинить, просто, видимо, мы не прошли проверку временем. Но я могу сказать, что я до последнего момента была уверена, что это просто сложный этап в наших отношениях, и что все наладится, и что мы будем вместе, что мы это преодолеем, мы и раньше ругались, сходились, расставались, я просто знаю, что у меня эти отношения были самые яркие, самые красивые. Я очень много вложила в них, я этого человека любила по-настоящему и была готова выйти за него замуж, я думала, что у нас будут дети. Я думала, что у меня больше никого не будет, кроме него. Я ему благодарна за все эмоции, которые я испытала рядом с ним. Потому что я была действительно счастлива. В том, что Рома выбрал другую жизнь, я его не виню, может быть, в этом я отчасти виновата. Он мне сказал, что основная причина нашего разрыва в том, что я его опозорила на всю страну и предала. Я хочу попросить прощения у семьи Романа. Извините, если я как-то опозорила вашего сына. Спасибо тебе за все, Ром. За все хорошее, что ты сделал.
— И тебе спасибо большое за все хорошее.— Я сказал это как-то грубо, формально, что самому стало неприятно.
— Ну что ж,— начали подводить итоги ведущие.— Роман, который должен был вернуться, вернулся, но уже совершенно иным. Мы провожаем его к воротам.
— Может, ты останешься? Чаю выпьешь? — тихо и очень мило спросила Оля.
— Зачем давать лишний раз надежду? Все, Оль, я пойду. Все закончилось. Удачи тебе.
Я вышел за ворота.
Первая мысль, которая промелькнула, была проста и совершенно убедительна: «Вот и все. П.. .дец Роману с Бузовой».
Далее я совершенно спокойно, без внутренних терзаний пересек подвесной мост и потопал в сторону домика администраторов, чтобы снять с себя микрофон, забрать у них свои вещи и покинуть это место.
Раздался телефонный звонок.
— Роман?
— Да, Николай Алексеевич.
— Жалко вас. Такая любовь была. Я, если честно, до конца не верил, что вы расстанетесь. До последнего думал, что ты придешь и заберешь ее.
— Нет.
— Ну я уже сказал то, что хотел.

— Николай Алексеевич, спасибо вам огромное. Мне очень приятно, что мы работали вместе. Я иногда сижу и злюсь на вас, но в то же время ощущаю какое-то родство и даже тепло. Я недавно прочел в Сети про стокгольмский синдром.
— Это когда заложники после пыток питают к террористам родственные чувства?

— Да. Думаю, может, к вам у меня именно он?
— Ха-ха-ха! Ну это ты слишком.

— Нет, правда. Я иногда вас ненавижу, а иногда проникаюсь чувством гордости и уважения.
— Ничего удивительного, мы слишком долго работали вместе. В конечном итоге ты и я — всего лишь люди.
— Н-да.
— Все, Роман, было приятно, что ты решился-таки расставить все акценты. Удачи тебе во всем.
— Спасибо, Николай Алексеевич.
— И тебе спасибо.
— Счастливо.
— Пока. Пока.

Больше я не появлялся на телепередаче «Д2». Мои отношения с Ольгой на этом остановились. Мы никогда больше не перезванивались и не общались. Мы не поддерживаем до сих пор никаких отношений. История самой красивой любви закончилась там же, где и началась. 10 апреля экран банкомата высветил симпатичную сумму: 2 500 ООО рублей. Я посмотрел на цифру, облегченно вздохнул и безрадостно вытащил карту из аппарата. Слава и деньги, которые обещали быть легкими в реалити-шоу, таковыми не оказались.

Прочитала последнюю книгу Р. Третьякова.    
Вынос мозга...  Про какие то события ("карьерный" рост О.Бузовой) можно было догадаться, ответ лежал на поверхности. 
Некоторые вещи нельзя было описывать, хотя бы уважая родителей и  читателей. Они интересны только личному психотарапевту   
Из всего услышанного мне реально жалко Любу Ткаченко.  Какое оно страшное, это реалити-шоу.

А мне всех их жаль. Почти всех кинули, выставили, опозорили, да еще и не заплатили. Даже Третьякова жаль, который этой пакостной и неумной книжкой только подтвердил мое мнение о нем, сложившееся на проекте. Читала, правда, по диагонали, но все равно впечатление ужасное. Моральных принципов никаких. А Ткаченко...более "дешевой" особы на проекте не было.... Готова на все. И предать и перешагнуть.... Даже если верить Третьякову на 50% и то ужас.
Теперь еще больше поражаюсь как все-таки Солнцу удалось достойно "Улететь" с этой мясорубки человеческих жизней.  Молодец!

Очень правильно сказано...грязноватая книжонка. Я даже не ожидала от Романа, думала он чище. А Любой поражена, как можно было опустится до такого, как можно было это рассказывать мужчине и как можно было дать согласие на публикацию этого дерьма.

Отредактировано Таська (2010-01-24 21:28:23)

Всем привет!
Разговор с Третьяковым на Пипке

Роман: День добрый. Где вопросы? Готов отвечать.

Вопрос:в каком возрасте вы дадите прочитать вашу книгу сыну?)))
Роман:Добрый день. Думаю дам ему прочесть, как только он соберется в Д2.

Вопрос: Вопрос такой, хотя ты на него не ответишь...почему ты написал дату своего знакомства со Светой - февраль 2008 года, если вы познакомились в декабре 2007? твоя супруга эту дату озвучила САМА на одноклассниках, будучи еще ЛАНОЙ тогда там...признавшись, что вы оба были тогда еще в отношениях...для чего? для того что бы удобней было Бузову во всем обвинить?
Роман:Мы познакомились именно тогда, когда об этом написано в книге. ТО есть уже после моего ухода. Света не могла об этом писать в декабре 2007..

Вопрос: Роман, а почему ты 3 года в упор не видел, что Олюшко тупая, беспринципная алчная лгунишка? Подозреваю, что именно за эти качества ты и выбрал её в "напарницы"...Так что финал этой "лав-стори" был вполне логичен и не стоил таких истерик и разбитых телевизоров.
Роман: Дорогой мой крокозябра, я видел, но отказывался в это верить. Такое иногда бывает..

Вопрос: Роман, но всё равно ты же тоже преследовал какой то расчёт, то есть у вас вся любофф изначально была из расчёта???
Роман: В книге, если вы читали, есть мои размышления на эту тему.   (Там где мы с петей общались на счет сценаия). Однозначно и честно на этот вопрос никто из героев Д2 ответить не сможет. Проект это бизнес, бизнес продающий отношения. Нет отношений - нет бизнеса. Помните в самом начале - "Дом выиграет тот, кто построит любовь".

Вопрос: согласна.... так что действительно развёлся и почему??? в следущей книге узнаем истинную правду Романа с Ланой???
Роман: Я по прежнему женат, дамы. Мне повезло. Истинную правду романа с Ланой никто не узнает...

Вопрос: Роман, как отреагировали на ваше произведение Потапович и Ткаченко?? Где ты так в красках и со стебом описывал интимные моменты данных персонажей. Если честно, Ром, не ожидала от тебя такого, расстроил.. хотя книга сама по себе занимательная.
Роман: Главу "4 чашечки" про Ткаченко писал с ее слов и с ее согласия, а Потапович думаете расстроился?(странно он на самом деле тупой или прикидывается?)

Вопрос: Мне раньше нравилось,что Ольга делала из отношений праздник и я хвалила тебя,что ты на это ведёшься!!!
А в реальных сегодняшних отношениях праздник необходим или всё как у всех???
Роман: В реальных отношениях необходимо чувствовать близкого человека и понимать что ему сейчас нужно. Если я, измотанной бессоными ночами Свете, подарю шарик и увалюсь спать, вряд ли это вызовет у нее восторг. Жизнь это иначе.

Вопрос: Я давняя болельщица Солнца, твоё мнение о ней во время нахождения на проекте и сейчас? И как ты сейчас считаешь, по праву ли она получила награды и Оргов и поклонников?
Роман:Сейчас мы с ней в хороших отношениях.

Вопрос: Как идут дела с продажами книги? Будет допечатка тиража?
Роман: С продажами все отлично. Допечатка обязательно будет   (эх ефрося   ..ефрося,лукавили про денЮшки то))))

Вопрос:Роман, какие из частей вашей книги были написаны давно, в 2007-08гг, а что дописывалось потом? Про правку и редактирование понятно, все было сравнительно недавно.
Роман: Книга писалась в течении периода Август 2007 - Апрель 2009

Вопрос:Роман, еще вопрос - почему некоторые герои вашей книги имеют реальные фамилии, а у кого то придуманные имена? ПРо Д2 и ТТТ понято, но вот про "хомяков" и организаторов расскажите, пожалуйста, почему не все с вымышленными фамилиями?
Роман: В книге лишь герои имеют реальные фамилии. Это связано с тем что герои - люди публичные, уже выставившие себя на всеобщее обозрение, а организаторы и прочие персонажи имеют отношение к производству Д2, но ни какого отношения к публичности...

Вопрос:Какие из фрагментов книги Вы сами считаете удачными? Что реально самому бы понравилось , ели бы автор был другой?   (не про сюжет, а про то, как описано и тп)
Роман: Считаю удачно написано про корриду.

Вопрос:Как сейчас с сытной жизнью устроителей праздников? Ожидал большего   ?Занял ли свою нишу в этой тесной сфере? Жена не просит сменить работу?Ты ей рассказываешь о работе?
Роман: Герои Д2 нынче не ликвид. Занимаюсь съемками и угадайками. Программу "про рестораны" можно посмотреть у меня на странице вконтакте...

Вопрос: да,вот,как же угораздило оргов решиться на это?ИЛИ ЕЁ ПРОЩЕ ПРОГНУТЬ?ведь поговаривали,что изначально предлагали место третьей ведущей-Солнце,но она отказалася,зная,что будет постоянно взависимости от оргов???
поэтому и конкурс сделан был под Бузову,чтобы выиграла/мы ведь прекрасно знаем,что выиграла б Варвина-у неё потенциал и выступления были лучше,чем у Буз/,тем самым *протаранила*дорогу к месту ведущей...
Роман: Вы то уж поопытнее меня в Д2, должны и сами сообразить. Д2 это бесконечная провокация, вот и ОБ стала очередной провокацией, эдакий раздражающий элемент. Вы же обсуждаете ее ведение, значит продюссер не ошибся в выборе..

Вопрос: так и тебя можно причислить к не ликвиду, ведь сам же занимаешься угадайками   . Что тебя сподвигло на участие в проекте" угадай слово" или по твоему деньги не пахнут???
Роман: Меня в первую очередь нужно причислить к неликвиду. А что касается "Угадаек", по моему это интереснее чем быть в д2..

Все барышни, пора. Рад был приглашению. ДО свидания зы:немного с последовательностью напутала,но смысл не поменялся...

Звезды
Сэм Селезнев вернулся на Кубань с новой девушкой
Новая подружка Сэма внешне совсем не похожа на его прежнюю зазнобу Настю Дашко.
Фото: Сергей ДМИТРЕНКОЭкс-участник программы «Дом-2» рассказал корресподенту «КП» о переменах в своей жизни
Сергей ДМИТРЕНКО — 04.02.2010
Еще несколько лет назад участники «Дома-2» Сэм Селезнев и его девушка Настя Дашко были так же популярны среди нынешних подростков, как Павлик Морозов и Зоя Космодемъянская среди их родителей. А преданные зрители реалити-шоу день и ночь перемалывали косточки любимчикам, словно сами переживали все, что происходило в эфире. А в феврале 2007 года звездная пара даже претендовала на главный приз - квартиру в Москве. Но главный приз они так и не получили. Дашу обвинили в мошенничестве при SMS-голосовании, и пара со скандалом покинула проект.

С «воли» доходили слухи: Сэм ведет каскадерское шоу на ТВ. Настя вернулась в родной Салехард и снялась обнаженной для глянцевого журнала. В итоге самая красивая пара «Дома-2» распалась. Так ли это на самом деле и что произошло в жизни Сэма позже, мы решили разузнать у него самого.

Купил квартиру, но не женился

Мы встретились с бывшей звездой реалити-шоу в одном из ночных клубов Краснодара. Здесь Селезнев отмечал день рождения своего друга, известного ди-джея Amr Zaki в компании очаровательной брюнетки. А заодно подрабатывал ведущим. Клубная жизнь всегда интересовала чернокожего мачо. До реалити-шоу парень работал в танцевальном коллективе одного модного заведения Краснодара.

- Давай-давай-давай!! - по-диджейски кричал в микрофон Селезнев, нахлобучив на голову белую армейскую шапку.
Фото: Сергей ДМИТРЕНКО 

- Давай-давай-давай!! - по-диджейски кричал в микрофон Селезнев, нахлобучив на голову белую армейскую шапку. Ну, прямо вылитый боксер Майкл Тайсон, который случайно забрел на Арбат в поисках матрешек. Популярность, кажется, совсем не тронула бывшего клубного танцора. Та же открытая улыбка, те же живые глаза.

- Сэм, чем ты сейчас занимаешься? Где живешь?

- В декабре закончились мои гастроли с каскадерским шоу. Там я не только работал как ведущий, но иногда выполнял трюки. Я два года сотрудничаю с этими ребятами. Они показывают просто безумные вещи! Машины ездят на двух колесах, можно увидеть переворачивания, горение машин. Каждый день у нас был новый город. Я сам в душе экстремал, и мне это очень нравится. Но живу я в Краснодаре, здесь у меня своя квартира.

- Почему ты вернулся в Краснодар?

- Москвичи крутили у виска, когда я заявил им, что уезжаю в родной Краснодар. Я всегда любил это город. Для меня это своего рода база, то место, где я должен находиться постоянно. А что Москва? По-моему, наша столица уже вся здесь!

- Значит, ты все-таки выбрал шоу-бизнес? – спрашиваю я, указывая на микрофон у него в руках.

- Нет, творчество я себе оставляю в качестве бонуса, - смеется Сэм. - Мне ведь уже 31 год. Я хочу, чтобы у меня была хорошая материальная база и достаток. А работа ведущего на корпоративах – лишь прибавка к основному заработку.

- Ну и где же ты работаешь?

- А пока не скажу, - подмигнул Селезнев. - Намекну лишь, что это не обычная сидячая офисная работа.

- Ты воспитывался в детдоме, бываешь ли в своей «школе жизни»?

- Да, привожу что-нибудь необходимое, например, компьютеры.

- Сэм, а где Настя? Говорят, ваша любовь была лишь продуманным пиаром?

- Нет, это был не пиар. Настя действительно была той девчушкой, с которой я строил свое будущее. Но «Дом-2» - это искусственно созданный мир. Помнишь, мы ушли со скандалом? Вот так взяли, всех послали, собрали вещи и отчалили. А ведь по контракту, который мы заключили с продюсерами, мы не имели на это право. Вот нас и наказали рублем – не выплатили приличную сумму. Тогда мы ушли в никуда. Жили в Москве на съемной квартире. Но через какое-то время наши пути с Настей разошлись. Она постоянно пилила меня, что у меня нет своей квартиры, что я мало зарабатываю. Я говорил ей, что мне нужен примерно год, чтобы встать на ноги, но она меня так и не поняла. Хотя мы и сейчас продолжаем общаться, иногда созваниваемся. Насколько я знаю, у Насти сейчас нет никого.

С новой девушкой познакомился в драке

- А это твоя девушка? - киваем мы на симпатичную брюнетку в кожаных брюках, с которой Сэм не сводит глаз.

- Знакомьтесь, это Юля. Она из Владимирской области. Учится и работает в Москве. А познакомились мы на гастролях в ее родном городе. Наши ребята-каскадеры что-то не поделили с местными, завязалась драка. Я не мог оставаться в стороне. Силы были неравны: трое наших против двадцати пяти человек с их стороны. И когда нас забрала милиция, совершенно незнакомая девушка, встала на нашу сторону. Ей угрожали местные ребята, но она не поменяла своего решения. Меня это поразило. Мы обменялись телефонами. Я уехал в другой город, затем она приехала ко мне на гастроли. А сейчас у Юли каникулы, и она гостит у меня в Краснодаре.

- На проекте ты часто говорил о том, как важно иметь материальные блага перед тем, как жениться? Сейчас ты уже готов расстаться с холостяцкой жизнью?

- Я готов на восемьдесят процентов! - улыбается Сэм.

- Если бы тебя снова позвали на «Дом-2» пошел бы?

- Ни за что! Тогда были другие условия и отношение ко всему. Сейчас на проекте одна коммерция. Раньше зрителю было важно увидеть настоящие отношения. К сожалению, нынешним поклонника шоу нужны скандалы, нижнее белье…

Ну, вот и Сэм с Настей попали в "наказанные"((((( А уж столько стерпеть, как они... Про совесть орговскую, конечно, глупо говорить, но(((((((( Ведь они с этими ребятами четыре года провели(((((

Послушала. Ну, что? Ни драйва, ни задора(((((   Писклявые женские голоса в стиле Виагры, это что-то....  Одно порадовало - мелодия заглушает перепевку)))))

Сравнила ((    Прошлись катком - прогладили, как выстирали в хлорке - убрали  краски.  В общем обрезали, лишили всех  эмоций и выпустили известную песню, но без души.
 
Из нового состава можно послушать две песни - Аста Ла Виста (Женя Кузин) и  Напиши мечту (и.ведьмы). Сама песня неплохая. Пыталась послушать еще Малолетку - от Клубнички плевалась, Девочка-пила - то же самое, остальное никак.  Всё ИМХА

Но-но, не забижай Виагру))) Я братьев Меладзе лю, новоявленным артискам до Виагры как до Парижу....

Уж точно, пИвичкам-новобранцам  разжевали и в рот положили, осталось только проглотить. И то лениво. Подавляющее число песне спето без души и без особого желания. А Клубничка мне чем-то Рассела напомнил 

Нат, мы пару (пару ли?) лет назад в Ялте ходили на Валерия Меладзе. Остались очень довольны. Если в живую артист меня впечатлил, то я к нему завсегда всей душой. Даже если потом не сильно залюблю, то зауважаю точно. А Константин Меладзе неплохие песни пишет.
Про Сэма интересно узнать, как он там обустроился в жизни. Эта девушка Юля очень сильно мне напоминает одну знакомую девушку со старой работы. Может правда она?    или её двойник.

Пташечка! КискоВ не обижай! Их слушать приятно!  А здесь ...души нет совсем! 

Прочитал "с пятое на десятое" помои Третьякова.Не мужицкое это дело - смаковать грязь и разносить  по свету.

Попалась старая уже статья (почти трёхлетней давности) про гастроли в Луганск.

http://www.machine.ua/article.php?id=81

Блог Журнал ДОМ-2 
... 
Кроме апрельского номера мы будем параллельно готовить новый спецвыпуск – посвященный всем бывшим участникам. Поэтому мы ждем от вас вопросы, которые бы вы хотели узнать. 

Отредактировано sunrizen (2010-02-22 20:45:34)

Ну?  За кого же? Не "домовского" что ли?

А где же она его "болезного" нащла? Пронырливая девица Бушина все-таки))))))

Здравствуйте! Новость ... Рустам женится. Уже заявление подал. Она москвичка, он очень ее любит... М-да-а-а...

привет, узнала тут очень забавную новость об одном участнике проекта, имеющего прямое отношение к солнцу, она не очень важная.. но всеж) можете связатся со мной по почте, если инфа нужна

Сегодня, 10:29 

Блог Журнал ДОМ-2 / На обложке майского номера появится Митя Кузин!

Так вчера у нас всех были неотложные дела, планерку мы перенесли на вторник. Ждали на нее Даниила Диглера, но он в итоге не смог приехать – очередные разборки с Риммой помешали. Кстати, Дане мы хотели предложить постер – над образом пока думает. А на третий постер хотим снять новенькую Таю. В общем, надеемся увидеть этих участников на нашей очередной планерке.

В воскресение у нас была суперфотосессия, которая началась в 8 утра и закончилась в 9 вечера. Мы снимали шестерых старичков для обложки спецвыпуска – Рому Третьякова, Оскара Каримова, Рустама Солнцева, Вику Боню, Солнце и Андрея Черкасова. Видео с этой фотосессии скоро появится в нашем блоге. 30 марта спецвыпук будет сдан в печать и появится в продаже 15 апреля. Не пропустите!

А апрельский номер уже в продаже, мы тем временем приступаем к работе над майским. Вчера половина редакции вместе с экстрасенсом Диларам Сапаровой ездила в гости к Кузиным-Агибаловым. По итогам поездки будет сделано три материала. Кстати, Рита и Женя согласились сниматься на обложку вместе с малышом.

http://dom2.ru/community/users/zhurnald … g/31949390

• Как сложилась судьба экс-участников проекта "Дом-2".
Телепроект "Дом-2" еще в 2005 году был занесен в "Книгу рекордов России" как самое продолжительное ежедневное реалити-шоу на российском ТВ. На днях он отметил свое шестилетие. И, несмотря на недовольство скептиков, не собирается закрываться.

За это время на телестройке успели побывать около тысячи молодых людей, было сыграно семь свадеб, родился один ребенок, который тоже стал участником шоу. Наиболее заметные участники рассказали, как сложилась их судьба после участия в "Доме-2" в интервью одноименному журналу.

Солнце (Ольга Николаева) организовала продюсерский центр. "Мы занимаемся не только организацией концертов известных исполнителей, но и открываем новые имена. Мне кажется, что это вполне естественно, когда музыкант отплясывает свое на сцене и уходит за кулисы - становится продюсером. Это моя цель", - признается она. Девушка не жалеет о том, что в свое время решила принять участие в проекте, хотя пребывание в периметре давалось нелегко: "Когда общаешься с бывшими участниками, никто из них не боится признаться, что на проекте мы жили в состоянии стресса. Что ни говори, а это необычная жизнь, после которой нужен период реабилитации. Мне на тот момент было 24 года, и начинать с нуля было несложно"

Одни из первых участников проекта Стас Каримов признается, что у него процесс реабилитации занял три месяца: "Уходя за периметр, я четко понимал, что нам никто ничего не должен, и жизнь надо выстраивать, надеясь только на свои силы. Я где-то три месяца приходил в норму. Жить под камерами – это некий стресс". Сейчас он бы ни за что не согласился вновь прийти на шоу, потому что это непременно влечет отрыв от работы, да и построить серьезные отношения под прицелом десятков камер, на его взгляд, невозможно.

Пример пары Александра Габозова и Ольги Сокол это лишний раз подтверждает. Ребята покидали проект, находясь на грани расставания, но принятое решение спасло их отношения.

Несмотря на то, что первое время у них не было работы и не было денег, они практически не ругались. Сейчас Саша и Оля ведут на одном из харьковских телеканалов утреннее шоу и участвуют в подготовке других проектов. Сегодня 15:28 дни.ру

• Роман Третьяков, со скандалом покидавший проект, признается, что после участия в шоу ему потребовалось около полутора лет, чтобы устроить свою жизнь: "Однозначно, после проекта жизнь надо начинать с нуля. Ты приходишь, грубо говоря, на работу устраиваться, а там тебя спрашивают: "Парень, а что ты умеешь?" Можно сказать, что ты писал книги, был ведущим, но тебе ответят, что все это "околодомовские" проекты, которые их не интересуют. Ребята на проекте, по сути, ведь ничего не делают: они пытаются выделяться за счет болтовни на лобном месте - вот и все. Отойти от подобного образа жизни сложно. Я уже сейчас вижу, что у многих участников будут проблемы после ухода из шоу. Крупно повезло тем, кто остался в сфере шоу-бизнеса, телевидения. Важно себя не потерять". Сам Роман сумел найти интересную работу, жениться и даже стать папой.

Чего нельзя сказать о других участниках, которые после завершения шоу пытаются зарабатывать на гастролях. Ребята рассчитывают, что созданный проектом имидж привлечет на их концерты зрителей.

Как правило, держатся они вместе, разрабатывают идеи различных мероприятий, придумывают шоу-программы - тем и зарабатывают себе на жизнь. "В данный момент мы занимаемся активной подготовкой к поездке в Египет. Из бывших участников "Дома-2" собираем инициативную группу поющих и танцующих людей, с тем, чтобы на пару недель выехать на берег Красного моря и хорошенько отдохнуть, а заодно отыграть пару-тройку концертов для отдыхающих, - признается Степан Менщиков. - Состав нашей группы: Рустам Солнцев, я, Саша Харитонова, Андрей Черкасов, Алессандро Матераццо, в общей сложности человек 20-25".

Большинство ребят, покинув проект, возвращаются к себе на родину. Мало кому удается использовать "Дом-2" как стартовую площадку и двигаться дальше.
Среди наиболее успешных участников, пожалуй, можно назвать Ольгу Бузову. За то время, которое она провела на проекте в качестве участницы, ей удалось выиграть всего один конкурс на звание "Богини Дома-2", но зато она "сорвала банк" и стала ведущей проекта, что открыло ей двери в светскую тусовку. Не менее удачно сложились судьбы Алены Водонаевой и Виктории Бони, которые стали ведущими после шоу Сегодня 15:31 дни.ру

http://www.dni.ru/showbiz/2010/5/11/191366.html

Еще сейчас, на одной из гостевых Мая,есть полностью ретро-серии периода Дом-2(спасибо Дарья). Может быть кто-то,не знающий околодомовские ресурсы захочет их посмотреть или пересмотреть. Не знаю можно давать открытую ссылку на др.ресурс  здесь или нет, пишите,если что скину в личку.

там правда не совсем все, с 60 серии по 111 пока,я сама не смотрела раньше Дом2-начало,потом роликами-урывками восполняла пробелы.

Да,там по-моему проблем со свадьбами нет, там проблема с последующими разводами...

Всем привет!
Я давно не выходила под своим ником, но переодически захожу и читаю. Конечно в курсе всех новостей, а главной прекрасной новостью, считаю ротацию Солнце на радио Россия!
Почему я пишу в этом разделе? Сама удивлена... но сегодня определенное настроение и хочу написать здесь.
Жуткая жара просто задавила, а сегодня вновь «порадовали» угарные газы... Если раньше на работе я была избавлена от этой прелести, то сегодня почему то поломался кондиционер и всесто того, чтобы охлаждать, начал гнать с улицы всю гарь, все маски в аптеке были давно раскуплены, сидела с влажными салфетками вместо маски, кстати есть плюсы, они не только закрывают лицо от гари, но еще и приятно пахнут, с ними жизнь стала веселее. А если серьезно, мне свойственно легкомысленно относиться к своему здоровью и не париться))), но иногда бывают моменты когда начинаешь смотреть под другим углом, вот сегодня надышалась и задумалась немного...
А первый раз я серьезно задумалась на тему жизни и здоровья, когда Тори надолго попала в больницу, потому что просто съела пиццу... Есть такая поговорка «Хочешь рассмешить Бога расскажи ему о своих планах» - истина. Никто не знает, что будет завтра все может измениться в один день. В таком вот сегодняшнем настроении сидя дома с закрытыми окнами, чтобы не проникла вонь с улицы, в жуткой жаре, т.к. кондиционера дома нет, а вентиляторы плохо справляются.
Я пошла на оф. гостевую Виктории, чтобы узнать как у нее дела, и была очень рада, прочитав, что все хорошо! Некоторые материалы старые, но может еще кто-то как и я не в курсе и захочет прочитать. Лично мне было очень приятно прочитать сначала статью о быте Тори, похоже она спокойна и счастлива и ее девиз 50/50 сработал в отношениях со Славой Даже подумалось, может это жесткое испытание было ей дано, чтобы понять, что она сделала правильный выбор и Слава ее человек, а может чтобы дать толчек в новую жизнь вне проекта, не менее интересную. В любом случае здорово, что все благополучно складывается!
http://s04.radikal.ru/i177/1002/ac/d067025ec633.jpg
http://s04.radikal.ru/i177/1002/ac/d067025ec633.jpg
http://i033.radikal.ru/1002/e0/9564040926ff.jpg
http://s55.radikal.ru/i150/1002/78/a9573c322316.jpg
http://s001.radikal.ru/i196/1002/73/b16d809ee601.jpg
http://s61.radikal.ru/i174/1002/e8/7eceee5906c3.jpg
А это новая статья о пластике, чтобы вернуть прежную красоту после операций. Помоему даже лучше грудь красивая!
http://s58.radikal.ru/i161/1006/aa/3d818c17aa59.jpg
http://s52.radikal.ru/i136/1006/06/2e5b2d0961ef.jpg
Я рада видеть, что Тори возвращается в норму и при этом ей хватает силы воли на движения в разных сферах жизни.
Пишу, а сама думаю, это сайт Солнце, писать о других участниках не очень уместно, а Тори будучи на проекте даже не нравилась мне как участница. В один момент это изменилось и сейчас я была искренне рада прочитать позитив о ней и решила поделиться
Принято указыать источник, я все нашла на гостевой Виктории  http://a.mod-site.net/gb/u/Victoria_Queen-1.html (но на сканах другие  подписи, значит на гостевую были принесены)

Блоги героев (Инна Воловичева)

Сегодня вы увидите финальное выступление Наташи Варвиной на конкурсе "Человек года". Прошу всех, кто хочет поддержать ее, отправить смс с номером 22 на 7069. Ваши смс принимаются с момента эфира и до 16:00 по московскому времени 30 августа.
- Я спела песню Солнца «Мне так нужны твои глаза», - делится Наташа Варвина своими впечатлениями от работы над клипом. - Я была очень рада, что мне досталась именно эта песня, так как мне очень нравится творчество Солнца. Я долго думала над постановкой. Не знала, как лучше, сделать клип игровым или танцевальным. В итоге решила взять пример с мировых звезд и поставила номер с хорошей хореографией. В этом мне помогла группа «Scoth». Большое спасибо ребятам за участие в моем клипе, без них номер не получился бы таким ярким. Немалую роль в постановке сыграл костюм, здесь я хочу сказать большое спасибо моему другу модельеру Андрею Пономареву, который учел все мои пожелания, добавил свои идеи, а в итоге получился суперкостюм. Кстати, для костюма я Андрей использовал более 3000 страз, и все они наклеивались вручную. Когда для номера все уже было готово, неожиданно пошел дождь. Из-за погодных условий съемка началась с четвертой попытки. Хочу также поблагодарить свою сестру Олечку Варвину за то, что она делилась со мной своими идеями по поводу моего клипа, подбирала мне варианты макияжа, прически и наряда. Все ее предложения я синтезировала, и в итоге получилось то, что вы увидите. Отдельное спасибо Евгению Кузину за удачную шутку про вертолет. А также хочу развеять слухи о моем уходе. Не смотря на результаты конкурса, покидать проект я не собираюсь. Когда встречу мужчину своей мечты, тогда и уйду.

Выступление Наташи Варвиной на конкурсе "Человек года" с песней Солнца "Глаза"!

ВИДЕО:

http://rutube.ru/tracks/3535414.html?v= … 4018a996d8

После выступления Наташа сказала спасибо Солнцу за песню!

Послушала песню, и я согласна

Мне ужасно не понравилось

Gvel, я с Вами согласна,исполнение Солнце вне конкуренции,очень люблю эту песню,но то что она живет и ее услышали и лишний раз был показан талант Солнце как автора прекрасных песен,безусловно плюс а не минус,на мой взгляд

Мне понравилось, что песня Солнца прозвучала, но до того, как я это прослушала.
Но не Солнечная какая-то песенка стала у Варвиной

Хочу поздравить Наташу Варвину с победой в конкурсе ''Человек года''и пожелать ей дальнейших успехов.
Очень рада,что песня Солнца помогла ей выиграть!
Наташа исполняла в своей манере,но таково было задание на последнем этапе конкурса.
Даже мелодия и интонации звучали немного по-другому,а некоторые слова были изменены.
Представте себе,если бы она попыталась копировать Солнце образца 2004-2005 года в стиле одежды и подражать её манере исполнения!
Но солнечная,весенняя энергетика этой песни ощущалась даже на пороге осени.